Фассбиндер и его время

Программа «Фассбиндер и его время» с Международного Кинофестиваля им. А. Тарковского «Зеркало» в Центр документального кино.

Фассбиндер, которому в 2015 году было бы 70, родился через пару недель после капитуляции Германии, в стране, разворошенной войной и занятой войсками иностранных армий. Кинематографисты от Росселлини до Хамфри Дженнингса приезжали, чтобы увидеть и зафиксировать эту поучительную руину, место преступления величиной с государство. Детство Райнера прошло хаотически, среди разбомбленных домов, в которых было весело играть, на разломе множества семейных и частных историй. Его мать Лизелотте Эдер мало занималась мальчиком и позже оправдывала себя тем, что просто была потеряна после крушения Рейха. Ребенка нужно было воспитывать, но как это делать без ясных общественных институтов? Так пересказывала свою дилемму фрау Эдер. Как бы там ни было, но национальное самосознание, в самом деле, было отправлено после войны в нокаут. Денацификация должна была стать тотальной гигиенической и моральной процедурой, очищением от скверны. Но этот символический жест (не говоря уже о несовершенстве его исполнения) мог дезинфицировать поверхность, но не глубину. Внутри нации залегли боль, молчание и отказ. Над ними вихрем пронеслось «экономическое чудо», которое говорило и пело, что все позади. Кино 1950-х и ранних 1960-х в этих обстоятельствах замолкло (глубину раны назойливо исследовала только немецкая литература). Поколение Фассбиндера выросло с ощущением временного провала, который начинался сразу или незадолго перед их рождением. Но именно они должны были разобраться за своих родителей, кем стали немцы после Гитлера.

Фассбиндер не сразу пришел к тому, чтобы снимать фильмы, которые понимали себя как «немецкие». Ему пришлось не раз сменить для этого оптику. Но, как и во всем, Фассбиндер подошел к анализу себя и немецкого сознания в целом самым несентиментальным, обнажающим образом. Рядом с ним ту же работу делали в кино и другие. Программа «Фассбиндер и его время» должна показать(конечно же, фрагментарно), как немецкое кино научилось смотреть в глаза Германии, «бледной матери», и не отводить взгляда. Пять фильмов фиксируют разные этапы этого напряженного десятилетия «уроков истории» (как назывался фильм одного из учителей Фассбиндера Жана-Мари Штрауба).

«Тоска Вероники Фосс», шедевр Фассбиндера, сделанный в стилистике фильмов его детства, проведенного мальчиком в темных залах мюнхенских кинотеатров, рассказывает о том, как «экономическое чудо» сумело монетизировать все, включая личный распад, «индивидуальный, почти приватный процесс», по сдержанному замечанию Фассбиндера, доживавшего свой последний год. «Я тебя люблю, я тебя убью» Уве Бранднера (1971) – сюрреалистическая вариация на тему немецких «фильмов о родине» («Heimatfilm”), документ столкновения германского «порядка» с революционой утопией 60-х . «Мать Клары» Танкреда Дорста сделана в 1978-м, в период, когда немецкое кино решительно нырнуло в прошлое, чтобы понять, на каких путях страна вошла в нацизм. «Свинцовое время» Маргареты фон Тротты занято самым острым кризисом немецкой послевоенной демократии вокруг террористической группировки РАФ. Наконец, «Берлин Шамиссоплатц», тихий любовный фильм Рудольфа Томе, сделанный в 1980-м, может быть понят как начало нового периода забвения и отдыха после тяжкой работы, которой занималось немецкое кино в 1970-е, как вход в «постисторический» кокон, из уюта которого Германия с тех пор так и не выходила.