Отзывы о "Концерт Владимира Юровского «Истории с оркестром — 2»"

Во втором концерте фестиваля «Истории с оркестром» Владимира Юровского и ГАСО звучала гораздо более традиционная музыка, чем в первом.
Программа строилась исключительно вокруг «Маленьких трагедий» А.С. Пушкина. В первом отделении мы услышали редко исполняемую оперу «Скупой рыцарь» Сергея Рахманинова, сочиненную в 1905 г. По словам Юровского – не очень сценичную, во всяком случае не имевшую счастливой сценической судьбы.
Певцам, наверное, было не очень просто... Во-первых, то, что происходило, являло собой весьма своеобразный жанр: что-то среднее между концертом и театральной постановкой (у концерта был даже режиссер – Ася Чащинская).
Вообще-то бывало что-то подобное и раньше в концертах Юровского
Альбер (Всеволод Гривнов) – пел в обычном концертном костюме. Герцог (Андрей Батуркин) – тоже. Ростовщик (Максим Пастер Максим А. Пастер) – в жилетке на белой рубашке, чуть-чуть уже с намеком на костюм сценический... Слуга (Владимир Огнев) – с атрибутами слуги в руках... Барон (Сергей Лейферкус) – в подвале с сундуками предстал в халате, у герцога – в концертном костюме...
Во-вторых, поют артисты на авансцене, перед дирижером, смотреть на него им невозможно. А певцам же оперным удобнее всего принять соответствующую позу, уставиться в дирижера и выводить спокойненько свою партию...
А тут нужно было исключительно ухом следить, да еще такие необычные эскизные мизансцены строить перед оркестром...
Ну вот, получилось убедительно.
Музыка несценичной оперы оказалась прекрасной. Совершенно зря ругались на Рахманинова. Оркестр очень радовал. ГАСО всегда играет особенно ярко, когда за пультом их художественный руководитель.
Поразил 73-летний Сергей Лейферкус. Давным-давно не слышала его. Отличный образ вылепил на глазах, виден был колоссальный артистический опыт. Великолепно вписался в узкое пространство, выполз откуда-то из зала, устроил себе потаенный сумеречный подвал с дукатами на фоне оркестра. И голос звучал замечательно – красивый, сильный, полетный такой... Думаю, и до верха амфитеатров слова долетали...
Еще Максим Пастер особенно хорош был (Шуйский из прошлогоднего «Бориса Годунова», которого мы услышим еще 9 июня) – живой, занятный, голос гибкий, богатый... Артист..
Во втором отделении сначала сыграли сюиту Виссариона Шебалина из музыки к радиопостановке Всеволода Мейерхольда по «Каменному гостю» 1935 г. (инструментовка и редакция Леонида Фейгина). Шебалин – учитель Эдисона Денисова, и он тоже благоговейно оркестровал Мусоргского. Однако его собственная музыка – скорее традиционалистская. Композитор в ХХ в развивал каноны классики, не очень, видимо, принимая, современные ему музыкальные языки...
Никогда не выезжавший за границы России Пушкин, фактически определил, тем не менее, рамки, сюжеты и символы Испании в русской культуре. Внутри этой романтической образности и создавал Шебалин музыку «Каменного гостя» с ее красивыми танцевальными ритмами. Возможно, только в Финале сюиты – когда статуя является на ужин – там прорываются ветры ХХ века. Юровский предположил, что композитору виделась в этой сцене наползающая тень «отца народов»...
Имевшая успех радиопостановка, через несколько лет оказалась похоронена под спудом, о ней нельзя было вспоминать. Лишь в 1963 г., после смерти автора ее возродил к жизни Л. В. Фейгин.
Музыка Шебалина обозначила в этом концерте важный стилистический сдвиг.
Владимир Юровский обратился к оригинальной партитуре музыки Альфреда Шнитке к фильму «Маленькие трагедии» Михаила Швейцера. Из этой «киношной», нет, – просто киношной, эклектической, прикладной и – потрясающе эффектной, впечатляющей мелодичной, красивой музыки дирижер сотворил сюиту. Включил в нее и то, что в фильме вообще не прозвучало.
Получилась своего рода премьера.
Вот это было очень сильное и очень сложное впечатление.
Фильму Швейцера как раз 40 лет. Когда-то я его очень любила (не знаю, как посмотрелся бы сейчас). И музыку в фильме люблю. Она удивительно красочная, соблазнительно мелодичная, такая простая и классичная... Именно такой полагается быть музыке для кино... Но в этом музыкальном воздухе композитор чудесно подвесил не исчезающую напряженность, нотку иногда чуть заметного, а иногда явного предательского скрежета...
Романтические вальсы и страшные шаги из мрака, Моцарт Шнитке и песни Лауры... Песня Мери – вообще одна из моих любимых песен, я ее про себя напеваю под настроение, вперемешку иногда с каким-нибудь Ich will meine Seele tauchen или Ich grolle nicht...
Вокальную партию Песни Мери в фильме исполняет Валентина Игнатьева – пронзительным высоким, чуть даже надрывным голосом, иногда намеренно рубит фразы, задыхаясь... Сейчас вот пересмотрела – это потрясающий фрагмент...
На концерте я пропала, конечно, в этой тоскливой красоте, утонула в соблазне певучей мелодии и роскошной звучности – оркестр справлялся замечательно...
На экраны демонстрировали отрывки из фильма Швейцера – воспоминания такие приятные...
А вот песни пела Анна Бутурлина, джазовое сопрано... И вот тут мне драмы не хватило. Красиво пела, сильный голос у певицы, владеет хорошо... Но, по-моему, не было безбашенной лихости в «Я здесь, Инезилья», не было тайны в «Жил на свете рыцарь бедный», и не было пушкинской тоски в Песне Мери...
Танцовщица еще носилась по залу в испанских танцах и нарядах... Я вообще-то в танцах гораздо хуже понимаю, чем в музыке, со мной бывало, что весь балет за дирижером слежу, особенно если, к примеру, Чайковский... Может, она и хорошая танцовщица, но я не поняла, зачем она понадобилась Асе Чащинской... За дирижером следить только мешала...
Оркестр-то играл в полумраке, «при свечах» и в красной подсветке, кино еще, и на Юровского-то здорово было смотреть... Красиво смотрелся; мгновеньями – с героем Юрского смешивался, а то еще с каким-нибудь демиургом...
Во вступительном слове дирижер говорил, что в «Пире во время чумы» Пушкин, как подобает гению, предвидит будущее, ХХ век и даже наш уже, XXI-й... Это у нас тут пир во время чумы... И рассказывал, что под монолог Вальсингама Шнитке написал мощную музыку, и в фильм она фактически не вошла...
Я ожидала почему-то, что кто-то петь станет.
Конечно – глупость. Какое там пение?!
Юровский повернулся к залу и закричал монолог Вальсингама. Красивым своим и хорошо поставленным уже баритоном.
Кажется, такое называется мелодекламация...
Только Юровский – не драматический артист. И это было – другое. Как дирижирование – человек выражает музыку всем своим существом, завораживая музыкантов...
А когда так – слова, получается выход за пределы искусства.
Прямое высказывание. Под какую-то совершенно отчаянную музыку, которой не переставал дирижировать...
Мурашки побежали. Страшно.
Я попробую, конечно, это переслушать. Но в записи и по второму разу такого шока, конечно, не будет.
9 июня нас ждет еще один концерт.