Дмитрий Бертман

Оперный режиссер, художественный руководитель Московского музыкального театра «Геликон-опера», Заслуженный деятель искусств РФ.

Дмитрий Бертман родился в Москве. В 1984 году, в возрасте 16 лет он поступил в ГИТИС, где получил специальность режиссера музыкального театра под руководством народного артиста СССР, профессора Ансимова. В студенчеcкие годы Бертман начал свою творческую деятельность, поставив ряд музыкальных и драматических спектаклей в профессиональных театрах Москвы, Твери, Одессы. В 1990 году Дмитрий Бертман создал в Москве музыкальный театр «Геликон-Опера», который в 1993 году получил статус государственного и вскоре выдвинулся в ряд крупнейших оперных театров России. Располагая широким репертуаром, включающим оперы XVIII-XX веков от самых популярных до самых раритетных, а также оперетту и мюзикл, театр активно гастролирует в России и за рубежом.

Бертман проводит мастер-классы в Московской государственной консерватории им. П. И Чайковского. С 1996 года он является художественным руководителем курса режиссуры музыкального театра в РАТИ (бывший ГИТИС), а с 1998 года — и курса актёров музыкального театра. В 2003 году Бертман возглавил кафедру музыкального театра РАТИ.

С 2000 года  Дмитрий Бертман — главный режиссёр акции «Звёзды мира — детям», осуществляемой совместно с Монтсеррат Кабалье.

Он четырежды становился лауреатом Национальной театральной премии «Золотая маска» в номинации «Лучший режиссёр музыкального театра» (за спектакли «Кармен», «Царская невеста», «Леди Макбет Мценского уезда»).

В 2003 году за заслуги в сфере культуры и искусства Дмитрий Бертман награждён национальным французским орденом «Академическая пальмовая ветвь» (офицерская степень).

Об оперном искусстве и состоянии театра в современном мире Бертман говорит так: «Опера — честное искусство, там нужно хорошо петь. Но уже в режиссуре дилетантизма хоть отбавляй: здесь вроде бы ничего не надо уметь. Переодел Онегина в космонавта — вот и концепция! В театре вошло в моду отсутствие живых чувств — театр лишился эмоциональности. Для меня это трагедия. Я эмоциональный человек и не могу ставить концептуально, меня сами это слова раздражают — „концептуальный театр“. Я в таких случаях вспоминаю пушкинского Сальери: музыку разъял как труп, поверил алгеброй гармонию. Но мощь театра — в энергетическом посыле. Вот я за этот посыл!».