Спектакль Джан
Роман Козак и Алла Сигалова в своей последней премьере предприняли попытку перевести повесть Андрея Платонова «Джан» с собственно платоновского языка на театральный. Перевод получился весьма приблизительный, но это не значит, что он не получился вообще.
Смотреть спектакль «Джан» в тесном зальчике филиала Театра им. Пушкина сложно всем. И тем, кто чуть ли не наизусть помнит текст платоновской повести – они недосчитываются ряда сюжетных линий и значительного числа персонажей. И тем, кто «Джан» никогда не читал – этим не сразу удается уловить суть истории, которая слишком часто превращается в пантомиму, экстатичную и яростную – спасибо Сигаловой, – но оттого не всегда более понятную.
И все же постепенно спектакль как бы втягивает в себя. Пространство, с трех сторон окруженное зрителями, выстлано туркменскими коврами (сценография Виктора Платонова), а сверху нависает огромное блюдо для плова. От сцены к сцене этот почти нейтральный интерьер превращается в пространство пустыни и страсти. Блюдо оказывается то раскаленным солнцем, то колыбелью, то целым шаром земным, который главный герой Назар взваливает на свои плечи.
Именно на нем, Назаре, задумавшем вывести из пустыни народ Джан (это слово означает душу в поисках счастья), режиссер Роман Козак и сосредоточил основное внимание. Наивно и неожиданно точно сыгранный молодым актером Александром Матросовым, Назар готов вести человечество к счастью, поскольку знает, как ему кажется, в чем это счастье состоит. Спасти получается не всех. Герой женится на случайно встреченной беременной вдове Вере, чтобы стать опорой ей и ее будущему ребенку, но та умирает родами. Он выводит мать и девочку Айдан из голодного пустынного пекла, но мать не выдерживает перехода (как, впрочем, и большинство из народа Джан), а девочку насилуют на дороге. Даже верблюд, ведомый Назаром к водопою, гибнет: его режут на мясо. Те, кто уцелел, наедаются до отвала, едва Назар приводит их на роскошный Хивинский базар, и снова бредут в пустыню. Только юная Ксения, с которой главный герой познакомился в Москве, дожидается его возвращения и действительно становится счастливой, но не Назаровым подвигом, а совсем по-женски – его любовью.
Мучительное взросление, осознание предела собственных возможностей, понимание того, что у каждого – свое счастье, что только услышав и поняв другого человека, его можно спасти, – вот тот путь, который проходит Назар за неполные два часа спектакля.
Всех спасаемых – и Веру, и Айдан, и ее мать, и Ксению, и верблюда, и даже перекати-поле – играет, а вернее танцует Алла Сигалова. Ее танец, избыточный, эротичный, – вовсе не лирическое соло беззащитной и безымянной жертвы. Это страсть, неудержимая агрессия желания. Сигалова лишь слегка обозначает приметы каждого своего персонажа, оставаясь по сути женщиной, которую мужчина призван сделать счастливой. Женщиной, ради которой он и живет.
