Спектакль Отравленная туника
Лучшая пьеса литературного наследия одного из ярчайших представителей Серебряного века Николая Гумилева была написана им за три года до трагического ухода из жизни.
Эпоха творческого взрыва начала XX века интересует Романа Виктюка всегда; независимо от того, над какой постановкой он работает в настоящий момент, режиссер всегда опирается на творческий опыт гениев той эпохи — поэтов, драматургов, художников. И конечно, на судьбы этих гениев, которые почти всегда – трагичны. В годы, когда Гумилев писал «Отравленную тунику», контраст между изысканностью творческой атмосферы века и действительностью, которая всеми силами старалась эту атмосферу убить, был ярок, как, пожалуй, никогда до этого и никогда после. Противостоять жестокой действительности, в которой существовали Гумилев, Мандельштам, Сологуб, возможно только наивысшими выплесками творческой энергии, поэтому и тексты их столь высоки и творчески насыщенны. Именно такой литературный и общехудожественный материал и привлекает режиссера Романа Виктюка, который необыкновенно чуток к пограничным состояниям человеческих душ и более всего ценит именно произведения, продиктованные этими состояниями, написанные вопреки тому, что мешает художнику реализовывать его высокое предназначение, поскольку именно тогда и рождаются самые великие тексты.
Текст пьесы изыскан и образен, наполнен атмосферой восточной поэтической лирики, ведь прототипом главного героя, бродячего поэта Имра стал один из основателей арабской поэзии, легендарный поэт и воин Имру аль-Кайс, реальные факты жизни и творчества которого стали основой сюжета пьесы. И, подобно Гумилеву, написавшему трагедию с позиции поэтоцентричности мироздания, Роман Виктюк, принципиально существующий в таком же мироздании, соединяет в своем спектакле последние дни жизни поэта с его же произведением. Раскрывает творение путем раскрытия судьбы творца – один из его важнейших режиссерских методов.
Показывая в «Отравленной тунике» тектонический разлом времен и судеб, крича и плача о смерти, взявшей себе лицо любви, Виктюк кричит и плачет об уничтоженном поколении творцов начала XX века. Поколении, великое наследие которого никто до сих пор так и не смог превзойти.
Фотография обложки «Отравленная туника».
Автор Полина Капица. Источник Фото предоставлены пресс-службой театра Романа Виктюка.
Отзывы о «Отравленная туника»
Ещё 9 отзывов«Отравленная туника» - мое первое знакомство с творчеством Гумилева. И третья встреча с Театром Романа Виктюка. Почему встреча? Потому что этот театр уже третий раз обращается ко мне со сцены напрямую, вовлекает в диалог. Персонажи не просто привлекают интерес, не только заставляют сочувствовать – весь спектакль они ведут со зрителем беседу. Театр Романа Виктюка третий раз творил магию Искусства на сцене.
Первое, что обращает на себя внимание зрителя – камни, разложенные вдоль сцены. Вещественное олицетворение долга, гнетущего обязательства, глухой злобы, оков, сковывающих сердце человека, исконно стремящееся к свету и счастью. «Я — девочка и только!
Позволь мне доброй быть и быть счастливой?» обращается царевна Зоя к своему неумолимому отцу Кесарю.
Холодный камень проходит невидимым, но страшным спутником Имра через весь спектакль. Груз долга мщения камнем лежит на его сердце. Камень не дает свободолюбивому арабу поднять с колен терзаемую междоусобицей Аравию. “Камень” мести замениться “камнем” власти Византии над его Родиной. Удар камнем о камень не дает в начале пьесы Имру действовать по велению сердца. Полюбить Зою – значит предать обед воздержания, значит предать Родину, захлебывающуюся кровью. Но страсть берет верх… “Камень” раскаяния и стыда берет в руки царевна Зоя, разбив сердце трапезондского царя. Два главных соперника – Имр и трапезондский царь вместо любви, счастья и славы остаются в конце спектакля лишь с двумя леденящими руки “камнями” страшной смерти.
Отдельно хотелось бы упомянуть игру актеров. Именно благодаря ей удалось настолько точно передать непредсказуемость и коварство любви. Оба полюбившие Зою - сильные, доблестные мужчины. Но какие же они разные, какие разные чувства испытывают к царевне.
Жених Зои трапезондский царь ( Никита Башков ) – олицетворение светлой стороны любви, самых высоких помыслов, порождаемых ею. И сам он – в белой одежде, светловолосый всем своим видом говорит о добродетели. Зоя для него священна. Кажется, что он любит ее душу. Никогда он не мог шептать речей, заставляющих щеки юной царевны залиться румянцем. Трапезондский царь боготворит свою невесту, видит ее в образе светлого ангела и даже готов оставить ее со своим соперником, соблазнителем Имром наедине. Настолько он верит в ее непорочность.
Имр ( Дмитрий Бозин ) являет зрителю совсем другую сторону любви – темную, знойную, душную страхом и страстью, как арабская ночь. Полная противоположность жениха Зои он даже движется по-другому. Трапезондский царь прям в своих словах и поступках, прямо стоит и на сцене. Движения его размашисты, свободны. Имр то неистовым зверем бросается на врага, то текучими шагами, каждым жестом напоминая змея-искусителя, подкрадывается к Зое. Царевна разжигает в нем страсть, темное, звериное неистовство, до крика, до воя. Он любит ее безумно, но… Именно образ Имра отражает такую характерную для мужчин черту. Лишь только появляется перспектива славной битвы, великого свершения, доблестной схватки, Имр тут же бросает Зою и, даже не поцеловав ее на прощанье, спешит к своей новой армии.
Сама пьеса Гумилева заставляет задуматься над таким множеством вещей… А постановка этой пьесы только увеличивает их количество.
Единственная пьеса в репертуатре Театра Романа Виктюка из поставленных еще при жизни Мастера, которую он не позволил себе ни изменить, ни сократить. Его слова о Гумилеве: "Это великий автор, и его не нужно ничем раскрашивать" стали девизом получившегося спектакля. "Отравленная туника" - пьеса, неразрывно связанная с жизнью и смертью самого Гумилева. Его расстрел по сфабрикованному обвинению наложил трагический отпечаток и на дальнейшую судьбу произведения и на стилистику спектакля Театра Романа Виктюка. Мне необычайно понравился суровый аскетизм этой древней византийской истории, где вроде бы все должно быть по-восточному пышно и роскошно, а, между тем, на необычной сцене ДК имени Русакова мрачный антураж с торчащими стропилами, разбросанными по сцене булыжниками, железными решетками, гигантскими бревнами, которые периодически становятся мощными качелями или подобием распятия, а одежда героев не имеет ни восточного шика, ни узоров. На героях белые хлопковые хламиды, поверх которых временами наброшены солдатские шинели, на ногах грубые ботинки, и лишь объемная золотая вышивка на груди говорит о принадлежности персонажей к клану Византийского Кесаря Юстиниана. Невероятно стильный спектакль. Отличная работа и художника по костюмам Елены Предводителевой и сценографа Владимира Боера. И еще сразу отмечу работу со светом Сергея Скорнецкого. Я нечасто делаю на этом акцент, но здесь просто гениальное световое решение, так точно дополняющее действие, что свет становится полноценным участником спектакля, то выхватывая героев из мрака, то полыхая пожаром на заднем фоне, то подчеркивая лучами прожекторов силу чувств возлюбленных или трагичность происходящих событий. И вообще, я сидела два с лишним часа, боясь пошевелиться, чтобы не потерять ощущение восторга от самой настоящей античной трагедии, разворачивающейся на сцене. Думаю, в таком античном ключе и задумывал Виктюк ставить Гумилева. В "Отравленной тунике" изящество слога соединяется с высоким трагизмом древнего театрального действа. И пластика движений и присущий режиссуре Виктюка некий преувеличенный драматизм изложения здесь удивительно к месту. Соединяясь со скупым сценическим решением, это дает потрясающий эффект. Про пластику, пожалуй, отдельно. Практически вся пластическая нагрузка ложится на плечи главной звезды Театра Дмитрия Бозина. И как же он здесь хорош! Его арабский поэт и воин Имр, явившийся к Кесарю просить ****** для мести за свою разоренную страну, полон самых разных страстей, которые Бозин так чудесно передает пластически. Его находящееся в постоянном движении полуобнаженное тело передавало бы эмоции даже без слов, а тут еще есть потрясающий текст Гумилева. И когда он произносит оду красоте императорской дочери Зои, не только сама Зоя(Анна Подсвирова), но и все присутствующие в зале женщины замирают от восторга, слушая сладостные речи поэта.
- "Клянусь, со дня, когда я стал мужчиной,
Я не встречал еще таких, как ты,
Я не видал еще такой невинной,
Такой победоносной красоты.
Я клятву дал и изменить не смею,
Но ты огнем прошла в моей судьбе,
Уже не можешь ты не быть моею,
Я отомщу и возвращусь к тебе."
И, конечно же, Зоя не может сдержать напор нахлынувших на нее чувств. Ее царственная жизнь в золотой клетке и подготовка к предстоящей свадьбе с Трапезондским Царем, в сущности неплохим парнем, любящим ее, смелым и честным(Никита Башков) разрушается в одно мгновение. Она еще какое-то время пытается сопротивляться, но ясно же как день, что Имр уже украл ее сердце. Его слова о "глазах как у газели" и "груди, с блеском которой сравнятся только зеркала" застревают в ее сознании, руша спокойный мир царской наследницы.
Но ее эйфория от взаимной любви длится, к сожалению, недолго. Этой девочке придется столкнуться с интригами мачехи, жестоким властным нравом отца, трагическим уходом бывшего жениха, вину за который она считает своей и неясной судьбой возлюбленного, который, получив от Кесаря(Дмитрий Жойдик) обещанное ******, и в нагрузку предстоящую смерть от пресловутой отравленной туники, тут же забыл и о любви и о страсти и умчался в поход "даже не поцеловав". Королева интриг, императрица Феодора, опасаясь, что муж узнает о ее темном распутном прошлом, готова уничтожить всех, мешающих ее царствованию. И замечательная актриса Людмила Погорелова произносит последние слова в пьесе от имени Феодоры со все возрастающей мстительной радостью от того, что ее замыслы благополучно осуществились. Они обращены к несчастной Зое, ставшей невольной причиной всех событий:
- "Ты думаешь, ты женщина, а ты
Отравленная брачная туника,
И каждый шаг твой — гибель, взгляд твой — гибель,
И гибельно твое прикосновенье!
Царь Трапезондский умер, Имр умрет,
А ты жива, благоухая мраком.
Молись! Но я боюсь твоей молитвы,
Она покажется кощунством мне."
Я после просмотра спектакля настолько вдохновилась, что еще раз перечитала пьесу. Действительно гениальный текст, полный изысканности, страстности и трагизма. Пьеса, если что, есть в сети, можно насладиться, а еще дождаться нового сезона в театре и посмотреть этот замечательный спектакль.
