Спектакль Родина
Спектакль переосмысляет недавнюю историю страны. Это история в равной степени о начале советской эпохи и о времени, которое наступило после — времени, когда мы бродили среди артефактов прошлого, но жили уже в иной действительности. «Мы» — это те, кто родился в СССР, но вырос в России.
Создатели спектакля конструируют образ советской страны, обращаясь к памяти своих современников. Лирический герой — подросток, который живет в мечтах и фантазиях, проводит свое время за чтением книг из советской, бабушкиной библиотеки. Образы прочитанного вплетаются в окружающий его мир. В сознании героя рождается образ впечатляющей силы, воплощающийся на сцене армией светловолосых девушек.
Вторая часть основана на пьесе одного из главных немецких драматургов Фолькера Брауна «Смерть Ленина». Пьеса о внутрипартийной борьбе в ВКП(б) в исполнении восьми молодых светловолосых актрис, которые пытаются примерить на себя образы реально существовавших людей, строивших новую страну ровно век назад.
Проект создан группой современных художников и молодой продюсерской командой. Автор идеи Андрей Стадников — драматург и режиссер, в резюме которого экспериментальные проекты Мастерской Дмитрия Брусникина, в театре «Практика», Театре им. А.С. Пушкина, Театре на Таганке, педагогическая деятельность в Школе-студии МХАТ. Это второй совместный проект Стадникова и продюсеров Дарьи Вернер и Евгении Петровской (первым был спектакль «СЛОН» Мастерской Дмитрия Брусникина, вошедший в офф-программу фестиваля «Золотая Маска-2016»).
Андрей Стадников, автор идеи и режиссер: Это история о разрушении иллюзии возможности другой жизни. Может быть, изначально советский проект был обречен, но если это была ошибка, мне интересен вопрос об этой ошибке советской, российской истории. Или о том, что кажется ошибкой. Я стараюсь не определять спектакль как документальный или не документальный, как тот или иной жанр. Важно, что зритель приходит в театр, а театр – это совместное переживание с исполнителями. Но это переживание может быть разным. Можно играть с тем, что ты приходишь в театр, а там оказывается совсем не театр – у нас такие примеры тоже есть. Может быть, зрителю важно обозначать границы, чтобы было понятно, как смотреть. А мне кажется, что границы мешают – и в идеальном мире это неважно. Я бы хотел предоставить свободу восприятия настолько, насколько это возможно. Ведь зрителю и так очень сложно ни из чего не исходить, у него все равно есть какое-то предзнание о том, что он увидит.