Последние годы Большому театру не везло на оперные премьеры. Глаз и слух могли порадовать лишь гастрольные и разовые показы спектаклей в рамках копродукций с мировыми театрами. Наконец репертуар Новой сцены Большого театра пополнился «Русалкой» чешского композитора Антонина Дворжака в постановке Тимофея Кулябина — оперой, которую можно слушать, хочется досмотреть и которая достигла редкого эффекта — ее можно рекомендовать, как любителям «прогрессивного» музыкального театра, так и приверженцам «традиций», на нее можно смело дарить билеты взрослым родителям, и брать с собой детей (12+).
Рассказывая о том, как такое возможно, неизбежно придется раскидываться спойлерами, поэтому если вам хочется испытать незамутненный чужими трактовками опыт, лучше вернуться к этому обзору после просмотра спектакля.
«Очень гармонично!»
Такое впечатление после первого акта озвучила светская дама в партере. На сцене действительно ничего травмирующего — 50 минут конвенциональной, статуарной оперы, где исполнители преимущественно стоят на месте и «поют в зал». Некоторые намеки на нереальность происходящего проскальзывают в драматической игре и становятся совсем очевидными в одной из сцен под конец действия, но это нисколько не смущает поклонников оперной режиссуры конца XIX века в духе Франко Дзефирелли, Франческо Замбелло и главного оперного «реконструктора» Дэвида Маквикара. Только декорации куда более свежие, в отдельных элементах напоминают даже сеттинг постановок Клауса Гута. Полотнища разрисованных тряпок заменены видеопроекциями, костюмы помпезны, но при этом не лишены чувства стиля. Все эти новшества нравятся консерваторам — можно «классику» и освежить современными «эффектами», если не вторгаться в партитуру и либретто. А тут и роскошная, чувственная Русалка, и ее величественный отец-владыка, и полностью пересказанный сказочный сюжет о том, как девушка решила нырнуть в омут первой влюбленности. Точнее в ее случае — заменить рыбий хвост на ноги и выйти на сушу, не опасаясь «проклятий» и не слушая предостережения могущественного отца.
Родители, взявшие с собой на спектакль детей, выходят с первого акта в полном восторге. Выражение на лицах детей отражает несколько иную, утомленную 20-минутными вокальными пассажами эмоцию, но родители убеждены, что приобщают детей к высокому искусству, а такое стоит особых жертв. Однако уже второй акт решительно поменяет их местами.
«Давай уж досмотрим!»
Декорации второго акта сходу эпатируют расслабившихся «традиционалистов». На сцене дворец Принца, роскошное убранство которого повторяет интерьеры фойе Новой сцены Большого театра — все те же мраморные стены, словно наклеенные ламинатом, в лучших традициях лужковского представления об изяществе. Этот вектор усиливают и персонажи. Родители Принца — зажиточные купцы, не обделенные вульгарностью. Сам принц оказывается представителем субкультуры, делает сэлфи и чатится в пабликах социальных сетей. Когда к нему на свадьбу приходят друзья, в них узнаются и эмо, и рокеры, и рэперы, и даже словно сошедшие из компьютерной игры «Watch Dogs» приятели.
Родители в зрительном зале оказываются в легком замешательстве. Дети наконец начинают проявлять интерес к происходящему. Дальше весь второй акт развивается по лекалам оперной режиссуры второй половины XX века в традициях Дмитрия Чернякова, Кристофа Лоя, Мартина Кушея и Грэма Вика, с узнаваемым драматическим почерком Тимофея Кулябина.
Однако примечательна метаморфоза, произошедшая не столько с сеттингом, сколько с главной героиней. Русалка вдруг предстает «синим чулком», закомплексованной, забитой девушкой, отчетливо напоминающей героиню некогда популярного сериала «Не родись красивой». Следом входит и ее отец — жалкий, изувеченный жизнью, бедный разнорабочий. Оба чувствуют себя лишними в этих роскошествах. Оба нарочито застенчивы. Поэтому ничего удивительного, что Принц в какой-то момент увлекается пышногрудой красоткой, которую заботливо «подкладывают» под него богатые родители, не слишком довольные перспективой породниться с людьми другого социального уровня, словно «вышедшими из леса».
По окончанию действия у многих зрителей в глазах недоумение граничит с паникой. Как все это сочетается со сказочным первым актом? «Давай уж досмотрим!» — уговаривает свою барышню заботливый кавалер.
«Ну, это многое объясняет!»
Если до этого постановка напоминала энциклопедию оперной режиссуры, то в третьем, финальном действии ее магистральная идея достигает квинтэссенции. События происходят в двух ярусах. На первом — после нанесенной во втором акте травмы в коме лежит Русалка. На втором — происходят сказочные события, продолжающие первый акт. Сказочный мир является подсознанием героини. В ход идут любимые Кшиштофом Варликовски и Робертом Карсеном двойники. Два действия развиваются параллельно и одновременно. Внизу — «современный» оперный спектакль, вверху — «традиционная» постановка. Становится понятно, и почему невзрачная русалка в мире подсознания превращается в изящную и роскошную девушку, и почему несчастный и жалкий отец предстает всемогущим владыкой. Мир сказки — лишь побег от гнетущей реальности в мир фантазии. А там каждый гораздо лучше себя реального. «Ну, это многое объясняет!» — тихо шепчет решившая все же досмотреть спектакль девушка своему кавалеру.
Однако впечатляет не столько драматургический поворот и логичное объяснение казалось ничем не сочетающихся двух первых действий, сколько сам прием одновременно показывать на сцене сразу два спектакля на любой вкус и цвет. «Модернисты» следят за первым этажом. «Традиционалисты» за вторым. Обе группы зрителей больше не вынуждены «закрывать глаза и слушать». И те, и другие получают свой идеальный спектакль.
Особая прелесть заключается еще и в том, что одним спектаклем Кулябин как-бы подвел черту под многолетним конфликтом поклонников «режоперы» и «дирижоперы», показывая, что этот конфликт теряет актуальность. И то, и другое — режиссура прошлого века. И та, и другая — конвенциональные, созерцательные постановки. Обе имеют между собой не так уж много различий, и обе устаревают. Возможно такой культурологический эффект постановщиками не закладывался вовсе, но именно он оказывает самое сильное впечатление.
Живая музыка
Еще одним приятным впечатлением становится работа латвийского дирижера Айнарса Рубикиса. Доставшаяся ему музыка Дворжака изобилует сантиментом, спекулирует на эмоциях. По большому счету, в опере толком ничего не происходит. Очередной пересказ истории взросления девочки, переживающей пубертатный период, впервые познавшей боль влюбленности, и закончившей в морской пене. Но если драматург спектакля Илья Кухаренко исправил всю ходульность повествования, то Айнарс оживил музыку, сдувая с нее пыль спекулятивности. Самыми «драматичными» моментами он не выдавлиет из зрителей слезу, а скорее оправдывает возникший эмоциональный накал, объясняет его, обнаруживая неочевидную красоту и логичность этой музыки, отчего она звучит живой и современной.
Одна только работа дирижера уже стоит того, чтобы на «Русалку» в Большой театр сходить. Редкая опера, качественно прочитанная. И если решитесь, несмотря на то, что певица Екатерина Морозова заявлена во втором составе, лучше предпочесть спектакль именно с ее участием — драматически точным и вокально выдержанным. Ей веришь и в роскошном сказочном мире, и в несправедливом земном.
Опера для всех
По логике «Русалка» должна была бы выглядеть эдаким Франкенштейном, но получился интересный и цельный спектакль. Он держит в напряжении до самого финала, создает дополнительные интриги, и без труда каждую из них разрешает. Добавленные смыслы о бедной девушке, запертой в бессознательном состоянии своего мира грез, идеально рифмуются с современностью почти всех российских городов с их псевдо-мраморными стенами больших особняков и разрушающимися по соседству памятниками зодчества.
Объединить в одном зале «модернистов» с «традиционалистами» было рисковым шагом. Но он удался. Получился комфортный спектакль, как для поклонников современных интерпретаций устаревающих партитур, так и для тех, кому куда приятнее ходить на концертные исполнения. Сюда можно смело дарить билеты пожилым родителям и брать подростков.
Следующие показы пройдут в октябре 2019 года.
Читайте также
