Пока в основном здании Пушкинского музея идет выставка Сальвадора Дали, такая популярная, что очередь на нее даже в будние дни опоясывает квартал, рядом, в Музее личных коллекций ГМИИ — сразу две отличные выставки.
Кандинский и «Синий всадник»
до 15 января 2012
До того, как стать одним из отцов абстрактного искусства, Василий Кандинский входил в группировку «Синий всадник». Вместе со своей возлюбленной Габриэлой Мюнтер, русскими художниками Алексеем Явленским и Марианной Веревкиной, немецкими коллегами Францом Марком, Августом Маке и Паулем Клее они наделали шуму в художественной жизни Мюнхена, весело ходили на пленэры в деревеньке Мурнау, и заодно нанесли окончательный удар по скучному академическому искусству. Группа существовала недолго — с 1911 до начала Первой мировой, выпустила всего один альманах, зато в итоге вместе с объединением Die Brücke оказалась главными немецкими экспрессионистами.
Выставка Кандинского и друзей из мюнхенского музея Ленбаххаус-Кунстбау уже третий год с колоссальным успехом катается по миру от Нью-Йорка до Токио, и наконец, добралась до первой родины основных фигурантов. Радужные абстракции Кандинского, ставшие его визитной карточкой, здесь тоже есть, и им даже отведен целый зал, но не они создают погоду. Основной упор — на более ранний период, когда на пейзажах еще можно было различить, что это пейзажи, хотя колорит и контуры уже стали увлекательно безумными. На картинах Марка тигры и коровы невероятных расцветок прыгают сальто-мортале, паровозик и кладбище у Кандинского дробятся лоскутным одеялом, все пестрит, но при этом остается гармоничным и радующим глаз. Мюнтер, Веревкина, Явленский по кругу портретируют друг друга, вместе гуляют, валяются на лугу и пишут одни и те же ландшафты — у каждого свой почерк, но в крови бродит единый вирус, и поэтому все выходит однородно и дружно.
В этом бодром оранжевом настроении при этом все время ощущается надрыв: на произведениях искусства это обычно сказывается положительно, а вот на судьбах реальных людей — ровно наоборот. Скоро начнется война, Маке и Марк погибнут на фронте, Кандинский бросит Габриэллу Мюнтер, а Явленский — Веревкину, и той дружной компании больше не соберется никогда. Однако «Синий всадник» свое имя в историю искусства вписал, и картины его членов — все также интересны и полны жизни. Бывает и иначе — один из залов этой выставки зачем-то отведен не нашим героям, а немецким художникам двух предшествующих поколений, Францу фон Ленбаху (1836 – 1904) и Францу Штюку (1863 – 1928). Ленбах, скучноватый реалист, был автором портретов Бисмарка — и оказался здесь, наверно, потому, что его вдова завещала городу здание будущего музея Ленбаххаус. Мрачно-эротический символист Штюк хотя бы некоторое время преподавал будущим членам «Синего всадника», но связь все равно прослеживается с трудом. Когда эта выставка в 2009 году была в Баден-Бадене, ее дополнили черно-белыми фотографиями Кандинского, которые делала Мюнтер во время их любовной идиллии — вот лучше бы их взамен в этом зале и показывали бы.
«Жизнь фотографа 1990-2005». Анни Лейбовиц
до 11 декабря
Экспозиция оказалась большая — по залам только гулять и гулять. Но наслаждаться ликами и фигурами самых красивых людей современности (от ди Каприо до Аль Пачино, от Жизель до Джоли) мешает несколько странная концепция. Кажется, будто Лейбовиц устала от своей славы главного глянцевого фотографа мира, и желает, чтобы ее ценили совсем за другое. От этого рядом с широкоформатной обнаженной Скарлетт Йохансон в шелковом бельишке возникает ровно такого же размера кадр с подробным названием «Следы зверского убийства школьников и сельских жителей тутси на стене в ванной. Миссионерская школа Шанги, Руанда, 1994», а напротив Синди Кроуфорд в костюме Евы (со змеей и яблоком) висит официальный, хоть сейчас на памятник, фотопортрет в белом мундире с пуговицами некого генерала Х. Нормана Шварцкопфа, главнокомандующего Центрального командования США, форт Майер, Вирджиния.
Жизнь фотографа, безусловно, отличается колоссальным многообразием. И, конечно, самому автору решать, какую сторону он хочет продемонстрировать на этот раз публике. Но все же жаль, что на этот раз Лейбовиц повернулась к нам именно этим боком.
