Фестиваль NET завершился.
Хэдлайнером второй половины NET-а, безусловно, стали бергмановские «Сцены из супружеской жизни», поставленные Иво ван Хове. Но и заключительный «Эффект Сержа» Филиппа Кена оказался не безынтересен поклонникам театральных инноваций. Обе постановки о том, что смысл и форма в театре, как и в жизни, давно распались. VashDosug.ru задался вопросом, а стоит ли вновь их искать?
«Mi gran obra»
Прежде чем рассказать о двух главных событиях второй половины феста, стоит упомянуть еще об одном любопытном эксперименте. Нашедшие в себе силы дойти до Боярских палат СТД и посмотреть постановку необязательного гастролера, неожиданно порадовались. Непритязательный спектакль испанца Давида Эспинозы поставлен не с помощью актеров, а микроскопических куколок. Смотреть, как эти самые куколки «разыгрывают» на метровом белом столе рождение, занятие любовью и смерть, — удовольствие так себе, исключительно любопытства ради и, кстати, только для взрослых.
Ничего нового про жизнь и театр Эспиноза не говорит. Ублюдочную власть рано или поздно смоет случайная революция, общество потребления захватит космос (отсюда банка колы, отправляющаяся за пределы земного шарика), бесконечная смена половых партнеров закончится одиночеством. А вообще, в конце концов, все мы окажемся на кладбище. Только и радости остается, что в игрушки поиграть. Эспиноза задействует в своем спектакле 300 персонажей, здесь вам и слоны, и полицейские, и вертолет, и пальмы, и младенцы, и смерть с косой. Всего и всех много, всё, как в жизни. Но в итоге герои и предметы оказываются в ковше бульдозера на свалке. Спрашивается, был ли смысл жить? А показывать жизнь других?
«Сцены из супружеской жизни»
Спектакль Иво ван Хове совсем не новый, ему примерно лет восемь. С ним голландцы объездили полмира и считают чуть не талисманом. Хотя, если смотреть правде в глаза, спектакль очень типичный. Образцово-показательный для европейского театра в принципе. Ни тебе слонов на сцене, ни зрителей в одной постели с актерами (а такое у режиссера ван Хове было).
Первый и главный плюс «Сцен» — бергмановский киносценарий в основе и бергмановский же способ подачи. Это подробнейший психологический анализ межполовых отношений. Самый точный портрет состояния «любовь-ненависть-снова любовь». Лучший пример того, как ВСЁ происходит на самом деле.
Чтобы зритель слышал все диалоги, видел все слезы, ловил все полуулыбки и не пропускал ни одно хищное выражение глаз, режиссер исключил «четвертую стену». Совсем. Он рассадил зрителей в трех комнатах одной условной квартиры. Зрители по ходу действия из одной комнаты в другую перемещались (в каждой комнатепри этом демонстрировалась одна из стадий брака). Таким образом публика на время встала у «руля» скрытой камеры. Ближе к финалу перегородки между комнатами сорвали, все и всё переместилось в общее пространство. В нем был сыгран развод и то, что бывает после него. После драки кулаками машут, если вы не знали. И невозможно красивые песни о любви после драки тоже поют. Смысл всего увиденного и услышанного предсказуем (был он уже, у Бергмана): исход любого брака — трагедия, разложение чувств, трупные пятна взаимного раздражения и... невозможность друг друга забыть.
«Эффект Сержа»
Последний спектакль фестиваля кому-то мог показаться испытанием на прочность. «Издеваются они там что ли?», — злой шепот откуда-то из соседних рядов. На маленькой сцене ЦИМа происходило нечто, что трудно назвать спектаклем. Да и перформансом трудно. По правде говоря, не очень понятно, что это такое вообще. Угловатый человек высокого роста (Серж) ходит-бродит один по полупустой квартире. Сквозь прозрачные двери его дома видна желтая листва и кусок мокрой мостовой. Периодически к нему в гости заходят какие-то люди (как выяснилось позже, просто люди, согласившиеся сыграть во французском спектакле). Серж показывает им представления по три минуты каждое. Настолько абсурдные, что становится смешно: вот Серж выключает свет и с помощью пульта управления запускает детскую машинку с бенгальской свечой в кузове. Машинка ездит вокруг одного гостя. Всё. Или еще пример: в полной темноте звучит Вагнер, машина у дверей дома начинает призывно мигать фарами в такт музыке. Тоже всё. После зашедшие «посмотреть шоу» друзья подходят к Сержу и говорят «это было очень хорошо», «я и не думал, что Вагнера можно так усилить», «Мне понравилось, что эта штука ездила вокруг меня».
Далее каждый зритель должен решать сам, что он увидел. И даже больше — вообще решить для себя, что есть новый театр. Может быть, то, что называется новым театром, таковым не является? Может, его так называют исключительно друзья «гениев», боясь последних обидеть? А, может быть, всё куда серьезнее: новое искусство должно быть именно таким? Обескураживающим до абсурдности, простым и очень-очень грустным. Как будто его никто не понимает и никогда не поймет.
