19 марта на Другой сцене театра «Современник» состоялась премьера спектакля «Как растут ананасы». Постановка по документальному тексту Казимира Лиске, в основе которого лежат письма Гектора Блэка и Айвана Симпсона, повествует о 15-летней переписке убийцы и отца его жертвы. Павел Руднев рассказал о том, как режиссер Георгий Сурков воплотил на сцене историю прощения, духовного поиска и ментального взросления.
Текст, лежащий в основе спектакля, знаком посетителям театров. Впервые он появился в спектакле театра «Практика» «Black & Simpson». Документальная, случившаяся в реальной жизни переписка Айвана Симпсона и Гектора Блэка была поставлена для Дмитрия Брусникина и Антона Кузнецова в предельно сухой, аскетичной манере, где единственным средством выразительности был сам текст — свидетель духовного подвига двух людей, максимально разведенных по жизни, но нашедших в трудном пути возможности помочь друг другу.
Новый спектакль «Современника» — не таков. Он не лаконичен и не сдержан. Здесь развернуты возможности современного театра. Огромная столешница (сценография Дмитрия Разумова) сближает и одновременно разделяет людей. На стульчике рядом лежат два костюма: один — фермерский, другой — костюм зэка. Это обозначение не столько «профессий», сколько житейских амплуа, лейблов, в которых один становится маркирован чем-то «хорошим», а другой «опасным». В спектакле Георгия Суркова эти социальные пиджаки так и не будут надеты, чтобы не стигматизировать персонажей.
Тут всё — путь, преображение, метаморфоза, постепенная эволюция. Это про изменения и изменчивость всего на свете. Переписка длинною более чем в десять лет полностью изменила двух людей и, видимо, мир вокруг. Тут каждый из персонажей становится подвижником, медленно меняющим облик окружающего мира. За десять лет вырастают, культивируются, как в саду, прекрасные цветы человеческого общения. «Господь велел мне прощать своего врага. Помоги мне, Айван, простить тебя», — с этого отчаянного крика в сторону собеседника начинается переписка.
Столешница разбирается. Под верхней доской обнаруживается земля, почва. Гектор Симпсон — садовник и фермер, — представляет себе мир как грядку, на которой можно выращивать растения. Философия медленного взращивания чувств переходит от одного человека к другому. Все, что нужно в качестве реквизита, Гектор Симпсон достает из-под «земли» — если покопаться в почве, оттуда можно извлечь атрибуты мира и диалога: чайник, блюдца, чашки, ананасы. Фрукты — это то, что можно вырастить. Но ананасы — это то, что вырастить тяжело. Земля — одновременно и кладбище, и грядка: в нее зарывается смерть, но из нее произрастает жизнь. Звуки сирены за пределами площадки, мощные световые занавесы дают ощущение бесконечной тревоги, городского невроза.
На огромном заднике — видеографика Аси Мухиной. В основном это изображение, документальная фотография мраморной скульптуры то ли спящей, то ли скорее умершей женщины. В зернистом изображении идеальное мраморное тело выглядит как классическое, античное, успокоенное, не имеющее, кроме белого, никаких других оттенков. Но и вместе с тем скульптура отталкивает: идеальная гладкая красота пророчит о смерти, в которой скрываются, нивелируются реальные черты. Конечно, искусство красиво. Но лучше бы оно было некрасивой, но живой природой, полной разнообразных оттенков, деталей и шероховатостей.
На задней стенке пошел обратный отсчет времени. Эта метафора некоторое время спустя дает почувствовать зрителю, что письма, которые читаются друг за другом двумя артистами, расположены в обратном порядке. Здесь завязка стала развязкой и наоборот, и время движется от идиллии к хаосу. Так, в обратной перспективе, можно увидеть, как устойчивый мир эволюционно и медленно выращивается из чудовищного немыслимого раздрая. В начале спектакля мы даже не можем себе вообразить, что явилось исходным событием отношений двух мужчин.
В спектакле театра «Практика» Дмитрий Брусникин и Антон Кузнецов играли на равных. Они даже легко могли поменяться ролями. В этом была сущность истории: рандомность раздачи судьбы. Жертва и преступник, но могло быть и иначе. Или вернее — если бы не было долгого пути к прощению, — ролевые функции жертвы и преступника могли бы не раз поменяться, как это случилось однажды в сюжете, оппозиционном этому — в сюжете Виталия Калоева.
Игорь Гордин и Артем Дубра играют иначе. Они разведены не только по разные грани стола, но и темпераментно: это опытный мужчина и ребенок. Герой Игоря Гордина стоит на ногах крепко и уверенно. Земля — в пальцах его ног. Он врос в землю как растение, которое он сажает. Он все умеет делать.
Мир Блэка Симпсона — опасность, хрупкость. Чем ближе финал спектакля, тем опаснее существует Артем Дубра. Он преступник. Он сиделец. Его функция — отсиживать. Он ничего не умеет делать. Сперва он живет, существует на столе, открытый всем взорам, на миру. Дальше на стол ставится табуретка, потом еще и еще — пока Блэк не взгромоздится на целую горку табуреток, отрабатывая чуть ли не цирковой опасный номер. Рост над собой предполагает возможность в любую секунду сорваться с вершины. За него страшно.
Однажды Айван Симпсон в наркотическом угаре, влекомый злыми голосами, грабит девушку, ворвавшись в ее дом, затем убивает и жестоко насилует ее, совершая целый букет преступлений перед человечностью. Гектор Блэк — это отец убиенной Патриции (Марина Лебедева ходит иной раз немым безучастным призраком меж двух мужчин — не самая удачная часть спектакля, надо признаться). Он исполняет завет Иисуса Христа: возлюби врага своего. Он своим прощением делает из заблудшего человека осознанного христианина, который осмысливает и реализует свою миссию покаяния.
Игорь Гордин играет опыт: рассудительный человек знает закон эволюционного развития. В нем живет энергия подвижничества и смирения: его проект мог бы провалиться. В игре артиста нет ложной страсти к поучению или воспитанию. Это не миссионер и не наставник. Действия персонажа продиктованы, прежде всего, пониманием, что это нужно в первую голову ему самому: «Господь любит тебя. Все мы нуждается друг в друге». Это неоднократно описанный феномен: после потери близкого именно убийца становится наиболее близким, тем, кого хочется разгадать или хотя бы реконструировать последние секунды жизни жертвы.
Гектор Блэк в исполнении Артема Дубры — молодой, ершистый, щуплый, хулиганистый подросток, — тратит колоссальные эмоциональные силы, чтобы трансформировать свой огромный печальный опыт не в энергию озлобления или самоуничтожения, а в более сложный и долгий процесс самосовершенствования.
«Почему Господь позволяет страдание?», — вопрос повисает в воздухе, давая вместо конкретного ответа парадоксальный человеческий опыт. Опыт нравственного выбора: любому человеку можно жить по-разному. В этом и заключается свобода для человеческих решений. Выбор Айвана и Гектора — это выбор на перспективу. «Помоги мне тебя простить», — едва ли не самые важные слова, сказанные за историю всего человечества.
В финале спектакля, когда мрак и ужас исходного преступления накрывает зрительный зал, режиссер Георгий Сурков показывает на экране фотографии реальных американских персонажей. Вот Патриция, работавшая в библиотеке для бедных детей. Вот Гектор. Вот Блэк. Когда ставили спектакль в «Практике», Гектор Блэк был жив. Теперь нет. Гектор Блэк умер в 2021 году. Все эти сведения дают истории подлинность, неотменимость. Может показаться, что перед нами развернута прекрасная сказка, утопия, идеализм и фикшн. Так не бывает. Не может овца простить волка. Не может насильник и некрофил выйти на путь покаяния, стать добропорядочным обывателем. Но фотографии жгут сердце: так было, так бывает. Так может быть.
