Первая отечественная экранизация главного булгаковского романа, добиравшаяся до проката 17 лет, и сегодня смотрится занятно. Это не только россыпь достойных актерских работ, но и монументальный памятник российскому кино начала 1990-х.

На съемки «Мастера и Маргариты» было потрачено $15 млн, практически рекордная сумма для любой эпохи нашего кино. Своеобразным рекордом можно считать и то, что до широкого зрителя эта картина добиралась целых 17 лет. Особой мистики в этом обстоятельстве нет, а если и есть, то она (не вполне в булгаковском духе) имеет четкие объяснения. Во-первых, правами на картину обладал не Юрий Кара, а инвесторы, которые не рискнули выпускать фильм с метражом в три часа с хвостиком. Режиссер же не хотел резать по живому, стремясь сохранить все сюжетные линии. Во-вторых, процесс тормозили наследники-правообладатели. В итоге коробки с пленками надолго затерялись, но, что называется, не сгорели — рабочий вариант ленты был показан на ММКФ в 2006 году.

Сегодняшняя прокатная версия «Мастера и Маргариты» сокращена до двух часов (продюсерская логика, стало быть, все-таки победила), отреставрирована, оцифрована, только что не переведена в 3D и будет неизбежно сравниваться с недавним сериалом Владимира Бортко. Причем не факт, что проиграет в сравнении. Технологии, понятно, выглядят простодушными, об убедительности эффектов говорить не приходится, а снимать воздушные маневры под «Полет валькирий» Вагнера сегодня безнадежно дурной тон даже в рекламных роликах. Зато Каре, режиссеру не самой счастливой творческой судьбы (его фильмам вообще свойственно не всякий раз добираться до проката), удалось собрать на площадке прекрасный актерский состав. Роли не всегда безусловно удачные, но при этом занятные. Если Иешуа в исполнении Николая Бурляева по сравнению с романом кажется чересчур гламурно-возвышенным, то молодой Гармаш, играющий Бездомного, точно попадает в предложенный образ движущегося к просветлению гопника-пролетария. А в Пилате Михаила Ульянова проглядывают неожиданно уместные повадки маршала Жукова (образ полководца, как известно, был визитной карточкой актера), и это одна из лучших его ролей. Что до явных провалов, то это Гафт — Воланд, чья сатанинская натура проявляется в первую очередь в злодейском смехе, какого устыдились бы и герои самых забубенных боевиков категории «Б», и Анастасия Вертинская, которая нещадно переигрывает.

С другой стороны, непросто, наверное, выглядеть естественно в кожано-сетчатом садомазо-наряде, пошитом костюмерами для съемок бала, который визуально решен как облегченная версия оргий в «Калигуле» Тинто Брасса. Кара вспоминает, что переживания, где бы набрать в Москве достаточное количество голых статисток, оказались напрасными: отбоя от желающих раздеться за копейки дам, как в сцене с магической раздачей платьев в романе, не было. Занятное было время, и дополнительная, пусть и довольно специфическая ценность фильма в том, что это еще и памятник отечественному кинематографу начала 90-х. Кооперативному, убогому и дикому, но в то же время вдохновенному и раскованному — после развала СССР режиссеры дорвались до запретных тем и ничем себя не сдерживали. Приглашать на бал Воланда господ вроде Сталина, Дзержинского и Гитлера, что соответствовало тенденциям времени, Каре, наверное, не стоило (из окончательной версии постановщик тиранов опять-таки не вырезал). Но что точно роднит хрестоматийный роман и несовершенный фильм, так это дух безоглядной творческой свободы, которым современные крупные проекты в большинстве своем похвастать не могут.

Иван Гиреев
Журнал «Ваш досуг» № 13 (6-17 апреля 2011 года)