Фраза, которую произносит его персонаж Артур в фильме «Мама, не горюй», превратилась в пароль, с помощью которого испытывают случайно встреченных друзей-приятелей: можно ли с ними общаться на языке, придуманном питерским санитаром Костей Мурзенко, изъясняться в любви к музыке Дэна Калашника и говорить о жизни за рюмкой текилы? Если откликнулись, значит, свои. Не растворилось, не распалось на атомы то общее, что вас связывало.
Правда, самому Куценко этот самый Артур и хомячки уже мешают. Он по-прежнему несется по жизни с бешеной скоростью, не отвечает на телефонные звонки и делает только то, что ему нравится. Но интересны ему другие герои и фразы.
– Гоша, а почему в титрах фильмов «Одиночество крови» и «Антикиллер» твое имя стоит в кавычках?
– ...«Гошу» в кавычки поселил мой друг и продюсер «Антикиллера» Юсуп Бакшиев.
– А я думала, ты наконец решил выполнить свою угрозу: перестать быть Гошей Куценко, взять фамилию мамы и стать Юрием Назимовым.
– Нет, татарскую дань я отдам позже, пока побуду уроженцем Украины. Там меня любят. Бывать бы там почаще.
– Рассказывают, что Гошей ты стал из-за Табакова, у которого учился в Школе-студии МХАТ и который тебя здорово гнобил за то, что ты не выговаривал букву «р».
– Я действительно картавил, вместо «р» произносил «гх». Читал на вступительных: «Мне нгхавится, когда каменья бгхани летят в меня, как ггхад гхыгающий ггхозы. И только кгхепче жму тогда гхуками своих волос качнувшийся пузыгхь». Табакова это забавляло и он все время переспрашивал: «А как вас зовут, как вас зовут?» Я отвечал: «Югхий». А потом взял и ответил: «Гоша, меня так в детстве мама называла». Наверное, я просто эпатировал окружающих. А как бы еще привлек к себе внимание? Мне кажется, это сыграло роль при моем поступлении. А может, и не только это. Я хотел быть актером. Очень хотел.
– Если бы не поступил в Школу-студию, кем бы стал?
– Космонавтом!
– А родители твои чем занимались?
– Мама была доктором. Папа – руководителем. Руководителем, да... Когда я поступал в Школу-студию, в ректорате раздался звонок «сверху» и какой-то серьезный дядя вежливо попросил, чтобы Юрия Георгиевича Куценко, этого идиота, принимать в институт не смели. Но меня все же приняли. Я тогда учился в МИРЭА, и мы договорились с деканом: если сдам сессию на четверки и пятерки, он отдаст документы, и я спокойно пойду поступать в театральный. А если не сдам, то он меня не отпустит. Кошмар! Я сдал все на «отлично». Поступил. Окончил.
– И потом тебя не брали ни в один театр...
– Когда показывался, слишком волновался. Относился к актерству очень трепетно. С нашего курса вообще никого не брали, хотя у нас были шикарные педогоги: Иван Михайлович Тарханов, Михаил Андреевич Лобанов, Ольга Юльевна Фрид, Евгений Вениаминович Родомысленский. В общем, я очень долго не выходил на театральные подмостки. Заработал комплекс неполноценности. Но и это меня чему-то научило, принесло свою пользу.
– Ты одиночка, как и твои герои. Не принадлежишь ни к одной театральной тусовке, компании, клану.
– Я не умею дружить с себе подобными. Мной овладевает паника, когда на фестивалях меня окружают братья-актеры. Не знаю, как себя вести. В толпе разбушевавшихся футбольных фанатов я буду чувствовать себя естественнее. Может, это потому, что я никогда не состоял ни в одной театральной труппе. Чувство «труппности» у меня атрофировано.
– А зовут в какой-нибудь театр?
– Зовут. Но я много работаю в антрепризе плюс кино, вино… Я ищу свой путь. Сам себя ругаю, сам себе предлагаю, сам деньги себе плачу и сам себя увольняю из проектов. Приходится отдавать на это все свое время, и утреннее, и вечернее, а иногда и ночное. Нормальная жизнь.
– Недавно ты сыграл в спектакле...
– ...«Ladies’ Night». На мой взгляд, главное антрепризное событие театрального сезона. Люблю эту работу, уважаю своих партнеров и продюсеров в лице Ильшана Мамедова и режиссера Виктора Шамирова. Это хит сезона. И, думаю, не только этого. Чему свидетельство – отзывы любезных зрителей и дефицит прямоугольных бумажечек под названием «билет» уже на февраль месяц. Еще готовлюсь к съемкам в сериале «Пешка в большой игре» у Вячеслава Разбегаева. Большой проект, много актеров. Сейчас, слава богу, много молодых талантливых артистов. Даже чувство зависти отступает. Завидуешь ведь, когда смотришь и думаешь: ну куда ты лезешь, баран, иди в другую сторону!..
– Знаешь, что у тебя появились конкуренты?
– В чем?
– Сыграв Артура в «Мама, не горюй», ты стал криминальным киногероем номер 1. После сериала «Бригада» у народа новые супергерои – Безруков и компания.
– Свою точку я поставил фильмом Кости Мурзенко «Апрель». Там Артур лишен романтического ореола, который был в «Мама, не горюй». Пришел, взял адский заказ на органы детей... Страшная роль, для меня из этого пространства улетучилась вся романтика. Мне нечего сказать соотечественнику языком современного криминального героя. Так что – забирайте!
– Наш кинематограф долго пиарил «братков». Судя по опросам, люди больше верят криминальным авторитетам, чем правительству.
– Верить надо в небеса. Тем более в нашей стране.
– Но ты все же сыграл врача-убийцу в триллере Романа Прыгунова «Одиночество крови»?
– Заметь, мой герой вовсе не криминального толка. В этот проект меня привлек мой друг Роман Прыгунов, чудесное партнерство с магической Ингеборгой Дапкунайте, наш обаятельный англичанин-оператор Джим и безумный сценарий Павла Руминова. И жанр. Мой герой... В том-то и дело, что нет в нем ничего привлекательного. Смертельная душевная пустота, какофония воспаленного сознания и чувственных припадков. Он – мышь. А я люблю играть животных.
– До «Дороги» Наташи Петровой, которая еще не вышла в прокат, ты никогда не играл на экране любовь. Твои персонажи обходили это чувство стороной.
– Это было интересно. Говорят, любовная сцена хорошо получилась. Любовь играть сложно. Думаю, что мои любовные роли еще впереди. Я вообще романтик.
– А какой твой самый романтичный поступок?
– Родил дочь Полину.
– Говорят, ты гениально читаешь Бродского.
– Бродский мой любимый поэт. Мой любимый Пушкин – это Бродский.
– Если хочешь очаровать женщину, читаешь ей стихи?
– Когда хочешь очаровать, не помнишь, что делаешь.
– Ты, кстати, можешь приготовить себе поесть?
– Нет, и это ужасно. Я еду к маме.
– А если к маме нельзя поехать, фаст-фуд или ресторан?
– Ресторан. Фаст-фуд на земле не проходит бесследно. Я доверяю себя профессионалам, специально обученным людям.
– Ты легко согласился сыграть «голубого» в фильме «Смеситель», который не так давно шел в прокате?
– Соглашался я долго и нудно. У меня был долг перед режиссером Сашей Шейном. Он помог мне бесплатной консультацией, когда мы запускали в производство картину Кости Мурзенко «Апрель».
– Непривычно было видеть тебя в «Смесителе» в парике. Жарко было?
– Да уж не холодно.
– Помнишь, как ты впервые постригся наголо?
– Я вернулся со съемок фильма «Под знаком Скорпиона», где играл сына Максима Горького. Съемки проходили на Капри, меня долго не было в Москве. Приехал и пошел со своей любимой девушкой в парк имени Горького. Кстати, потом она стала матерью моего ребенка. Мы пошли кататься на катамаранах, я изрядно подвыпил и сказал: «Я тебя люблю». Она спросила: «А насколько ты меня любишь?» Ответом был великолепный прыжок в воду. Хорошо, что мы в самолете не летели. Доплыл до берега, вылез и пошел по парку – гордый, пьяный, мокрый... Пришел домой, встал под душ, чтобы смыть с себя микроорганизмы из этого пруда. Увидел бритвенный станок. Решил побриться. И побрился – наголо. Это был какой-то обряд очищения, что ли. Мне кажется, волосы – это изоляция от внешнего мира. Бритые люди более открыты и чувственны, что ли... Я уже привык к этой прическе.
– Чаще всего тебя узнают по роли Артура из «Мама, не горюй».
– Ну да, чаще всего. Только путают порой с Максимом Сухановым.
– А как ты попал в эту картину?
– Максим Пежемский и сценарист фильма Костя Мурзенко попросили прочесть эпизодик. Я предложил прочесть весь сценарий. У них было свободное время и желание. Меня утвердили.
– Правда, что будут продолжения «Мама, не горюй» и «Антикиллера»?
– Макс Пежемский поговаривает, что Костя Мурзенко пишет «Маму» намбер два. Я – за. А второй «Антикиллер» уже в запуске. Первый съемочный день прогремит 15 января. Если, разумеется, все будет, слава богу. Богу нашего российского кинематографа.
