Ей 22 года. Но ее по инерции продолжают считать маленькой невоспитанной девочкой. Может, из-за роста (163 см), но скорее потому, что всем своим образом жизни Кристина продолжает играть «в куклы», как ее Среда из «Семейки Аддамс», отрывая этим куклам головы.

Лечение криком

Риччи не желает вырастать. Голливудское дитя, родившееся в Лос-Анджелесе и научившееся исполнять роли раньше, чем играть в кубики, она старательно изображает из себя трудного подростка. А нам это нравится: нам так хочется, чтобы в этой циничной Фабрике грез нашелся хотя бы один «неправильный» персонаж!

Ее папа был психотерапевтом, а мама – моделью. Неизвестно, действительно ли Риччи-старший практиковал «лечение криком» (как об этом рассказывает его младшенькая), но то, что сеансы групповой семейной терапии он проводил за обеденным столом, – это точно. Суть этих сеансов сводилась к тому, чтобы доказать аксиому: «Никто никого в конечном счете не любит». Кристина же страстно хотела, чтобы ее любили: «Я пыталась привлечь их внимание. Может быть, это и были мои первые шаги на профессиональном поприще».

«Ребенок Розмари» женского пола

Мама, которая после рождения четверых детей больше не могла работать по специальности, постоянно таскала младшую дочь на пробы. Так, в восемь лет Кристина дебютировала в рекламе, а в девять – в «большом кино». И сразу с Шер и Вайноной Райдер. Уже тогда, в «Русалках», Риччи играла невоспитанного, страдающего от недостатка любви ребенка. Ей, собственно, и не надо было ничего играть.

Потом были две серии «Семейки Аддамс», в которых маленькая Кристина появилась эдаким «ребенком Розмари» женского пола, с туго стянутыми черными, как смоль, косичками и устрашающей бледностью. Ее героиня Среда с легкостью отрывала головы пупсам и сажала брата на электрический стул. В жизни Риччи не отставала от своего экранного персонажа. На премьере «Семейки» мамаша одного ребенка подняла жуткий скандал, увидев сигарету у Кристины. Когда она сделала замечание, девочка послала мадам далеко и надолго.

Вредная малышка утвердилась в амплуа, запугав привидение в «Каспере». А потом настал переходный возраст. С детства склонная к полноте, Кристина буквально за два года поправилась на 25(!) кг. Она старательно ходила на пробы, но с девушкой с такими пропорциями и репутацией никто не хотел связываться. Сначала ее обошла Кирстен Данст в фильме «Интервью с вампиром». Потом ее не взяли в «Ромео и Джульетту», в «Титаник»... «Я догадываюсь, что запрет на меня был вызван несколькими рискованными интервью. Наверняка я в них произвела впечатление не совсем нормального человека. Ну да ладно, я не в обиде», – резюмировала Кристина.

Стерва-южанка с пышными формами

От роли в фильме Энга Ли «Ледяной шторм» отказалась Натали Портман. Ее мама сочла роль нимфоманки-нимфетки аморальной. Семнадцатилетней Риччи терять было нечего. Ее героиня – сочетание аморальности и целомудрия – развращала двух братьев. Фильм стал сенсацией Каннского фестиваля, да и сама Кристина, по ее словам, «плакала, когда смотрела на себя». После этого безусловного успеха Риччи стала играть очень много: хозяйку прачечной в «Фотографе» трэш-режиссера Джона Уотерса, где клиенты совокупляются со стиральными машинами, сума­сшедшую художницу-наркоманку в «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе», похищенную танцовщицу в «Буффало 66».

Постепенно роли нимфеток она сменила на амплуа «girl fatale» – опасной южанки с пышными формами и стервозным характером. Винсент Галло, ее друг и режиссер «Буффало», говорит, что «Кристина похожа на мать, ребенка и любовницу одновременно». Она «вернет к жизни» гомосексуалиста в «Противоположном поле», станет яблоком раздора в «Миранде со льдом» и «Тыкве». Интересно, что в подобных ролях ей очень нравится перекрашиваться в блондинку: получается такая трэш-дива наподобие Кортни Лав (с которой Риччи, кстати, дружна).

В жизни Кристина не пьет, не употребляет наркотики и не смотрит по телевизору «Семейку Озборн». Она предпочитает глянцевые журналы и сериал «Друзья». Живет со свободным художником Мэтью Фроменом, который на восемь лет старше ее. Кристина любит Голливуд, любит и пестует свой имидж «особенной девушки» и никогда из него по доброй воле не вылезет: «У нас в Голливуде все такие воздушные, такие милые и так любят друг друга, что от меня шарахаются как от чумы только потому, что я на них не похожа. Неприятно, конечно, быть изгоем, но я стою на ногах тверже всех этих кукол. Это я нужна Голливуду, а не Голливуд мне».