- Когда я в первый раз отправилась брать интервью, думала, что никогда не смогу задать те три вопроса, которые были необходимы для съемки телепрограммы. Но мы проговорили полтора часа, и в конце мой собеседник–милиционер выдал мне какую-то очень страшную тайну. Я поняла, что задавать вопросы проще. Но это было заблуждением. Через несколько лет я убедилась, что задать вопрос – это искусство. Так же, как и ответить на него. Ведь для этого надо быть ярким собеседником, уметь вовремя пошутить, чтобы читателю, зрителю не стало скучно.
- Жанна, чему научила вас камера и эфир?
- Самоконтролю. Уже много лет просто так, всуе, слово не скажу. В голове работает что-то типа звуковой дорожки. Одна – это собственно мысль, а другая – это ее литературная обработка.
- В жизни вы так же "фильтруете" мысли и слова?
- Нет. Я очень эмоциональный и импульсивный человек. Иной раз скажу что-нибудь, потом жалею. Я не имею в виду ругательства. Я никогда не ругаюсь, хотя понимаю, что порой в нужное время и в нужном месте это бывает даже необходимо. Но у меня не получается, для этого надо иметь другой темперамент.
- На экране у вас сложился образ этакой "правильной девушки". Неужели нет вредных привычек?
- Ну как же, есть. Люблю себя за ухо держать. Приходится все время контролировать жесты. Представляете информационного ведущего, который говорит, поддерживая свое ухо? (Смеется). Профессиональных спортсменов учат правильным позициям рук, ног, головы. Вот так и мы, ведущие: как только в студии включается свет, автоматически принимаем нужные позы, придаем голосам нужный тембр и так далее. Это уже на уровне рефлекса.
- За ухо - это безобидно. А что-нибудь посерьезнее? Курите ли вы, к примеру?
- Я курила, еще будучи студенткой. Причем даже не дожидалась, пока одна сигарета потухнет, закуривала следующую. Но тогда курили все. Потом мне это разонравилось. Особенно утром - этот ужасный запах… Без всяких "ломок" с курением было покончено. Еще я очень люблю сладкое. К счастью, не постоянно, а периодически. Захотела - ем. Ведь в жизни женщины и так много сложностей, зачем же лишать себя маленьких радостей?
- Жанна, как вам кажется, почему из сотен телеведущих, лишь единицы становятся "звездами"?
- Наверное, все зависит от причин, по которым человек приходит на телевидение. Кому-то надоедает корреспондентская работа, и он решает пойти в телеведущие, другой мечтает о славе, третий – о деньгах. Не думаю, что с такими стимулами, можно, как вы говорите, стать звездой. Нет, конечно, славы можно добиться. Спалить что-нибудь, как Герострат. Или ляпнуть что-нибудь в эфире и надолго остаться в памяти людей. Но кем? Чем? Я считаю, что приходить в профессию надо лишь по одной причине: когда просто ловишь от нее кайф и не представляешь, как может быть иначе.
- Вы поступили на журфак МГУ в середине 80-х годов, когда телевидение считалось заоблачной высотой. Вы, девочка из Кирова, могли представить себя, что вас увидят на телеэкране?
- Я поступала в университет несколько лет, не хватало блата. И, честно говоря, думала, что, получив диплом, вернусь в Киров и буду работать в газете "Комсомольское племя". А может быть, со временем перейду в крупную областную газету "Кировская правда". Это был предел мечтаний. Никаких планов по поводу телевидения я, разумеется, не строила. Хотя не отказалась бы порадовать своих земляков–вятичей своей славой. Помню, как все гордились тем, что популярная диктор телевидения Наталья Фуфачева родом из нашего города. Она для нас была настоящей звездой. А для меня телевидение было такой высотой, на которую даже лучше и не замахиваться. Помог случай: меня пригласили пройти практику в телестудии МВД. Ну и пошло-поехало!
- Жанна, почему вы ведете серьезные передачи? Вам темы нравятся или в другие программы не зовут?
- Очень долго я новости вообще не смотрела, наверное, как и большинство зрителей в то время. Щелкала кнопки, перескакивая с канала на канал, искала что-нибудь интересненькое, типа "Вокруг смеха" или "Спокойной ночи, малыши!" Мой отец всегда смотрел "Время". Я тоже пыталась заставить себя внимательно вникать в происходящее на экране, но на второй-третьей минуте засыпала беспробудным сном. Ситуация не изменилась даже тогда, когда я поступила в МГУ. Не смотреть новости было просто неприлично. Я это понимала, в девять вечера включала телевизор и… на третьей минуте засыпала! Чтобы не приобрести себе лишние комплексы, решила вообще новости не смотреть. Если уж, конечно, что-то не случалось из ряда вон выходящее…
Правда, в начале 90-х годов всегда что-то случалось, поэтому волей-неволей приходилось следить за новостями. Но все равно, я оставалась далека от политики. Значительно позже профессия вынудила меня начать с интересом относиться к новостям. И произошла интересная вещь: чем больше я наблюдала за событиями, тем увлекательней становился сам процесс. Видите, у меня на компьютере новости - от “Рейтера” до “Интерфакса”. Если изо дня в день, из месяца в месяц их отслеживать, можно научиться понимать алгоритм жизни. То есть, узнав о каком-то событии, можно предугадать поведение людей и финал события. Это чертовски интересно!
Новости – очень азартное дело! А я азартна. Когда проигрываю мужу партию в шахматы, он знает, что запросто может получить конем в лоб. Естественно, с другими людьми я себе такого не позволяю (смеется). А что касается сводки новостей, это, поверьте, очень увлекательное дело. Посмотрите на экран. Вот новость из Петербурга. Возгорание бывшего дома писателей. Пожару присвоена вторая категория сложности. Серьезно! Хотя возгорание на площади 40 кв. м – это не страшно. Значит, съемочную группу можно туда и не посылать. А вот "молния" из "Рейтер": взрыв в ресторане Тель-Авива! О! Это очень серьезно! Побегу, скажу редактору - он по-английски не читает. Может, успеет передать в эфир. Знаете, как мы ликуем, когда именно нам удается первыми передать какую-нибудь сенсацию!
- Кстати, "Спокойной ночи, малыши!" согласились бы вести?
- Вряд ли. Это резкая ломка всего сознания, а не только сложившегося имиджа. Чтобы ее вести, надо совсем о другом думать.
- Скажите, трудно все рабочее время отслеживать новости, среди которых явно больше негатива? Кровожадность не развивается?
- Как ни странно, я стала более сентиментальной. Смотрю фильм, особенно наш, про войну или про любовь и могу заплакать. Объем катастроф, случающихся в мире, огромен. Конечно, если абстрактно представлять жертвы, о которых мы сообщаем в новостях, получится гигантская гора тел. А о скольких людях не сообщается? Но это не делает меня кровожаднее. К страшному нельзя привыкнуть, можно лишь защититься. Ведь врачи "Скорой помощи" иной раз шутят над трупом. И это не внутренняя жестокость, это защита.
- Давайте теперь о Вашей семье поговорим. Муж Джорджо моложе Вас на шесть лет. Вы вместе уже десять лет. Разница в возрасте никогда не ощущалась?
- На седьмом году совместной жизни у нас случился кризис. Тогда я почувствовала, что он моложе меня. Потом как-то все сгладилось и сейчас эта разница абсолютно не заметно.
- Вы живете, по сути, на два дома. Разрываетесь между Италией и Россией. Когда Джорджо защитит диссертацию, Вы его перетянете в Россию или он Вас в Италию?
- Действительно, в феврале, после защиты, ему нужно будет определяться. Я хочу, чтобы он все решил сам. Конечно, мне очень хотелось бы, чтобы он жил в Москве. Но он физик, а у нас эта профессия сейчас не в почете. Нашим бы физикам найти себе применение и зарабатывать денежки… Думаю, Джорджо рассчитывает на определенный уровень жизни и хочет иметь достойный заработок. Но я уверена, что он найдет выход из положения. Как-то он в сердцах сказал: "Но ты понимаешь, что я не хочу ехать в Россию торговать унитазами?". Я не хочу подрезать ему крылья. Если летается, очень хорошо.
- Из десяти лет семейной жизни сколько времени вы провели вместе?
- Ой! Никогда не считала! Наверное, половину.
- К разлукам привыкли?
- Нет конечно. Но я слышу его каждое утро и каждый вечер. Иногда в течение дня. Мы пишем друг друга электронные письма и обмениваемся
"sms-сообщениями". Этого достаточно, чтобы чувствовать его присутствие. Но, конечно же, я хотела бы быть поближе.
- Но Вы же не уедете в Италию?
- Нет. Я не хочу торговать там унитазами.
- Вы выходили замуж за бедного студента, Вам часто нечего было есть. Сейчас Джорджо стал богаче?
- Да-а! Если раньше, будучи студентом, он вообще ничего не получал, то сейчас у него есть зарплата. Но я все равно получаю больше.
(Раздается звонок от Джорджо, Жанна переходит на итальянский язык.)
- Это муж настоял, чтобы Вы язык выучили?
- Мне пришлось заговорить по-итальянски, потому что бабушка и дедушка Джорджо не знали ни английского, ни испанского, ни тем более русского языка. Теперь происходит иногда смешная вещь: я говорю что-то мужу по-итальянски, а он мне отвечает по-русски.
- По учебникам учились?
- Нет, на слух. Я окончила в детстве музыкальную школу, у меня неплохой слух, и поэтому хорошо получалось обезьянничать, копировать слова и звуки. Когда мы приехали в Италию и меня представили родственникам, начались забавные моменты. К примеру, пытаясь уважительно обратиться к дедушке, спрашивала: "А где были Вы?". Но по-итальянски это звучало так: "Он где был?". Дедушка долго не мог понять, кто это “он”? В итоге пришлось ткнуть в дедушку пальцем и прокричать: "Он, он!". Сейчас я уже свободно говорю, а иногда даже думаю по-итальянски. В России мало кто знает этот язык. Поэтому он в нашей семье секретный. Если хотим, чтобы никто ничего не понял, мы говорим в России по-итальянски, а в Италии по-русски.
- Джорджо наш язык тоже хорошо изучил?
- В общем-то, да. Юмор наш, правда, терпеть не может. Из вежливости, правда, смеется. Иногда, когда я хочу его помучить, сообщаю ядовито: "Сейчас я тебе анекдотец расскажу!"
