Близятся к завершению съемки нового фильма Павла Лунгина под рабочим названием «Иван Грозный и митрополит Филипп». Помимо прекрасного актерского состава, картина интересна тем, какую версию занесенных в хроники и летописи событий предложат нам авторы. Создатели отечественных исторических лент имеют обыкновение корректировать прошлое России в соответствии с сегодняшней государственной идеологией. Из фильмов, снятых за последние два года, можно составить своего рода видео-учебник, где привычные факты и события меняются на глазах изумленных зрителей.

Посмотрев несколько фильмов, которые в данном обзоре представлены в порядке исторической хронологии, корреспондент «ВД» узнал, что оппозиционная пресса кляузничала еще при Александре Невском, на Руси водились единороги, а Николая II расстрелял китаец.

Такой страны не знаю.
Согласно фильму Карелина «Александр: Невская битва», Русь образца начала XIII века была богатой, гордой и красивой. Помимо молодости лидера, с современной Россией Русь из «Александра» роднит и то обстоятельство, что она до такой степени хороша, что никто не хочет с ней дружить. Ведь когда страна зело богата хоть нефтью, хоть пушниной, всякого соседа закономерно трясет от зависти — тут не дружить надо, а точить козни. Из всех окрестных правителей Александр худо-бедно приятельствует только с толерантным монголо-татарским ханом. Тогда как враждебные немцы и шведы водят дружбу с диссидентской прессой в виде бродячего скомороха и боярами-олигархами. Те готовы продать Родину на корню и категорично говорят: «охота нам на западный манер жить». Слава богу, простота юридических нравов позволяет Александру прикончить двух самых злобных олигархов лично, без суда и следствия. В день Невской битвы русские застают врагов спящими в исподнем и из конницы имеющими в своих рядах единственную лошадь.

Где живут единороги.
Ко времени действия картины Владимира Хотиненко «1612» интервенты, а теперь это поляки, набираются сил, обзаводятся лошадьми и гламурными доспехами, каковыми в фильме откровенно и подолгу любуется оператор, и захватывают Русь. Русские же, наоборот, оскотиниваются еще до всякого захвата и большей частью являют собой ряженый во что попало юродивый сброд. За любовную линию в картине отвечает дочь Бориса Годунова Ксения (в реальности к 1612 году она уже шесть лет как сидела в монахинях). По польскому ставленнику Лжедмитрию сразу понятно, что ему долго не жить. Очень неосторожно с его стороны щеголять на людях в венецианской маске, тогда как герой Валерия Золотухина ясно же говорит: «Отрасти бороду, крест на грудь потяжелей цепляй, глядишь, русские тебя и не обидят». От польского могущества Русь в итоге спасает полезное животное белый единорог и холоп Андрейка. Если Русь из «Александра» напоминает Россию времен путинского правления, то «1612» - это, безусловно, лихие 90-е.

Служить бы рад.
К началу XVIII века («Слуга Государев», реж. Олег Рясков) образ иностранца в кинематографическом контексте русской истории, в полном соответствии с космополитизмом Петра Великого, претерпевает сильные и приятные изменения. Главный герой эффектно провалившейся в прокате картины с 10-миллионным бюджетом шевалье де Брезе отправлен в штаб русской армии накануне Полтавской битвы с письмом к Петру Великому. Попутно зритель как бы от лица шевалье наблюдает живописные картинки русской жизни. Вот русские признаются в любви к родине, катаясь в ее пыли на манер собаки, а вот гордая гологрудая крестьянка закалывает насильника вилами. Самым приятным русским персонажем оказывается не царь Петр, поразительно похожий на Филиппа Киркорова, а простой мужик Гриша, быстро, хотя и ненадолго становящийся холеному шевалье настоящим другом — в финале он закроет Киркорова от пули.

Поедем в Царское село.
Создатели фильма «1814» (реж.Андрес Пуустусмаа) о царскосельском отрочестве Пушкина, омраченном маневрами обретавшегося рядом с поэтом маньяка-потрошителя, рисуют перед нами не слишком востребованный в современном кино образ российской интеллектуальной прослойки начала XIX века. Манеры Пушкина, Кюхельбекера, Пущина и прочих являют собой странную только на первый взгляд смесь диссидентства и хамства. Мужающие отроки с равным удовольствием дискутируют с лицейским начальством о свободе слова и практически буквально вытирают ноги об простой народ. Народ, собственно, потрошителем и представлен, причем режет людей не из каких-то психических соображений, а с нормальной целью скопить изъятых у покойников денег на приусадебные шесть соток.

Страсти по императору
Наиболее яркий пример пересмотра исторических приоритетов — недавняя приключенческая лента Олега Фомина «Господа офицеры: Спасти императора», кино в духе советского истерна «Шестой», но с радикально смещенными акцентами. Бедовые белые офицеры пытаются отбить у красных плененную семью Николая II. Причем если первые сочатся благородством, как какой-нибудь свиной окорок жиром, то вторые — мерзкие, беспринципные и скудоумные существа. Особый акцент делается на национальный вопрос: имеются очень узнаваемые еврей-комиссар, латыш-следователь и китайский убийца-отморозок, который в соответствии с креативом сценаристов и расстреливает семью Романовых.

Страна советов.
Новая картина Карена Шахназарова «Исчезнувшая империя» способна вышибить ностальгическую слезу из всякого гражданина, каким-нибудь боком заставшего СССР. Не заостряя внимание на смысле происходящего (его немного), остается любоваться с особым, прямо-таки с сорокинским трепетом подобранными деталями — от приобретенных у фарцовщиков аутентичных джинсов Wrangler дефицитного сегодня цвета «индиго» до телефонных автоматов и мебельных гарнитуров производства ГДР, мечты тогдашнего среднего класса. Алексей Балабанов в «Грузе 200» вглядывается в социалистическое прошлое (действие фильма происходит в 1984-м году, десятью годами позже, чем в «Исчезнувшей империи») с ровно противоположными чувствами, а именно - с откровенным омерзением. Метафора советской жизни у Шахназарова — пляски под «Шизгару» под растяжкой «Слава КПСС». У Балабанова это — доставленный из Афганистана неторопливо разлагающийся труп в парадной десантной форме.

Лицом к лицу.
Историческая ревизия современности — дело умов грядущих сценаристов, и на данный момент кинематографические взгляды на «нулевые», как и положено, разнятся. Позитивный соцреализм «Артистки» Станислава Говорухина ничуть не отрицает жизнеутверждающего буржуазного настроя «Жары» Резо Гигинешвили, тогда как «Глянец» Андрона Кончаловского и «Все по-честному» Дмитрия Астрахана дарят зрителю чувство глухой безысходности.

Мало-мальски определившись с тем, как на сегодня положено выглядеть прошлому России, деятели кино потихоньку устремляют взгляды в светлое будущее. Которое, кажется, норовит наступить быстрее, чем ожидалось. Еще три недели назад «Игра» Александра Рогожкина, где российская сборная по футболу побеждает на чемпионате мира, представлялась чистой воды фантастикой. Однако в виду наших недавних спортивных достижений эта фантастика кажется вполне себе научной.