Одна из легенд гласит, что Сталин и Мао Цзе Дун считали Джона Уэйна своим личным врагом и даже «заказывали» его своим агентам – смерть «этого чертова ковбоя», по их мнению, могла серьезно деморализовать Америку. И это, возможно, действительно так: долгое время Джон Уэйн был лицом, голосом и совестью нации. Он был «слишком» американцем даже по американским понятиям: перед его домом всегда гордо реял звездно-полосатый флаг.
Сын аптекаря со слабыми легкими и женственным именем Мэрилин Моррисон, он попал в кино случайно. Свой псевдоним «Джон Уэйн» он взял, чтобы быть более «мачо». «Ну, а что мне еще оставалось делать? Дамским угодником я все равно бы не стал – для этого надо было родиться, по меньшей мере, Кэри Грантом». За первые несколько лет в кино он снялся в сотне(!) фильмов, преимущественно, вестернов. Это было еще до войны, когда каждая картина шла, от силы, пятьдесят минут, а снималась в течение месяца. Ему нравилось быть ковбоем. Бесстрашным ковбоем, который, кажется, родился в седле, с дубленой кожей и с кольтом наперевес. Врагами его героев были мексиканцы и индейцы – маленькие злобные аборигены. Когда Уэйн слышал, что кто-то начинает защищать индейцев (например, тот же Марлон Брандо), он говорил: «Я не считаю, что мы у них что-то отняли. Земля нужна всем – надо делиться».
«Мужчина должен делать то, что должен», - часто говорил он. Однако, когда началась вторая мировая война, Уэйн не спешил записываться добровольцем. Да, ему в то время было уже 34 года, он был женат, и у него было четверо детей… Но, тем не менее, те же обстоятельства не помешали 37-летнему Генри Фонде пойти на войну. И Джеймсу Стюарту, и Кларку Гейблу, и еще многим-многим звездам. Конечно, это было личным делом каждого, но проблема в том, что на словах Джон Уэйн прославлял войну, и называл тех 18-летних парнишек, что пытались «откосить», трусами и предателями родины. На этой почве он даже поссорился со своим старым другом, режиссером Джоном Фордом, который посчитал отказ Уэйна идти в армию – изменой своим идеалам и убеждениям.
Был ли Джон Уэйн на самом деле трусом? Скорее всего, нет. Но он был очень хорошего мнения о себе, искренне полагая, что его гибель на передовой принесет нации слишком много вреда. Сам себя он считал в каком-то роде миссионером, проповедником американских ценностей. Недаром Джон Уэйн основал организацию по Защите Американских Идеалов, и сам же стал ее Президентом. «Если я буду нужен ФБР, пусть только свистнут», - говорил он. Его взгляды не изменились даже после Уотергейтского скандала: «Система работает, несмотря ни на что». Единственный пропагандистский фильм о Вьетнаме, который когда-либо был снят, «Зеленые береты», был срежиссирован Джоном Уэйном – и он же сам сыграл в нем главную роль. На премьере его освистали: должно быть, в этот момент старый ковбой задавал себе вопрос, в какие тартарары катится этот мир.
Республиканцы надеялись уговорить его баллотироваться в президенты – по крайней мере, популярности на это у Джона Уэйна хватило бы. Никита Хрущев, приехав в США, захотел встретиться с голливудской легендой. До него Джон Уэйн, по крайней мере, снизошел – но когда то же желание изъявил японский император Хирохито, актер желчно заметил: «Еще чего! Надо было вас всех уничтожить во время войны».
Он был максималистом во всем. «Мне говорят, что я разделяю мир на черный и белый. Да, это так, и я горжусь этим!» Джон Уэйн был против гомосексуалистов, против секса, против сквернословия на экране. «Современные фильмы вульгарны, - говорил он, к примеру, про «Ребенка Розмари» и «Заводной апельсин» - Пусть эти якобы режиссеры спросят себя: хотели бы они, чтобы эти фильмы посмотрели их дочери? Я не верю, что Америке нравятся картины вроде «Истории любви», где девушка через слово говорит «shit». По крайней мере, в моих фильмах, которые, надеюсь, помнят и любят, женщины никогда не пили и не оголяли грудь».
И он, конечно, был против коммунистов. Прежде чем согласиться на роль, Уэйн сверялся с «черным списком»: нет ли в составе съемочной группы «комми», или симпатизирующих «комми». Он призывал «гнать ко всем чертям» Далтона Трамбо, автора фильма «Спартак». Он назвал Фрэнка Капру «сыном шлюхи», и потребовал выгнать его из страны (хотя недоброжелатели говорили, что это была своеобразная месть за то, что Капра не позвал его в фильм «Эта замечательная жизнь».).
Он курил по пять пачек сигарет в день, особенно любил марку Camel. Поклонники забрасывали Уэйна письмами с просьбой не сниматься в рекламе сигарет, на что он весьма цинично отвечал: «Если бы вам предложили шестизначную сумму за эту работу, вы, думаю, тоже не отказались бы». В конечном итоге эти сигареты и привели легендарного ковбоя к раку легких. Студия убедительно попросила Уэйна не афишировать свою болезнь – это могло плохо сказаться на репутации фильмов, в которых он снимался. «Эти ублюдки думают только о бокс-офисе!» - заявил он, и немедленно созвал пресс-конференцию.
Джон Уэйн сидел на наркотиках, много пил («Никогда не доверяй мужчине, который не пьет»). Предпочитал текилу, хотя не гнушался и виски. Играл в карты на деньги. Мучительно боялся старости, боялся, что его разлюбят. Один из первых голливудских звезд сделал себе круговую подтяжку лица (разумеется, тайно). Носил парик, стесняясь показать миру свою лысину. В 60 лет играл сорокалетних, мучаясь одышкой и прерывистым кашлем, в перерывах между дублями прикладываясь к кислородной подушке. Он получал миллион долларов за роль – по тем временам, огромная сумма, и никогда не соглашался на меньшее.
В 1956-м он сыграл Чингисхана в «Завоевателе». Вообще-то роль предназначалась Марлону Брандо, но раз ее захотел Джон Уэйн… «Кто я такой, чтобы возражать самому Джону Уэйну?!» - воскликнул режиссер Дик Пауэлл.
Отношение к «молодежи» у Уэйна было неоднозначным: слишком много, по его мнению, было среди них «этих чертовых либералов». Он восхищался Марлоном Брандо, но только за глаза, и считал позором, что тот снялся в «Последнем танго в Париже». Ему писал восхищенные письма Клинт Иствуд, предлагая сняться с ним вместе в вестерне, но Уэйн заявил, что сам Иствуд – клоун, и его так называемые «вестерны» никто не воспринимает всерьез. Мало кто знает, что сценарий «Грязного Гарри» писался специально под Уэйна, но тот посчитал, что сценарий «Гарри» - издевательство над классикой вестерна. Пожалуй, ему нравился только Кристофер Рив, «человек-Супермен», который тоже, как и Уэйн, никогда не врал, жил по собственным моральным канонам, и играл только идеологически выдержанных героев. После премьеры «Супермена» Уэйн сказал про Рива: «Это наш человек».
Когда его спрашивали, почему он не пишет автобиографию, Уэйн отвечал: «Не хочу, чтобы ее читали мои враги». Как можно догадаться, врагов у него было много. Начиная от «голливудских демократов» Фрэнка Синатры, Кирка Дугласа и Монтгомери Клифта, и заканчивая безвестной панк-группой MDC, которая в 1979 году спела песенку «Джон Уэйн – нацист», пожелав ему долгой и мучительной смерти.
Он был самым высоким актером в Голливуде (194 см), но позже оказалось, что и это – лишь часть его имиджа. Джон Уэйн, чтобы казаться выше, носил ботинки на потайных каблуках, а чтобы казаться стройнее – утягивающий корсет.
При этом Уэйн искренне считал, что не притворяется никем иным, что он никогда не лжет своей публике. В 50-е годы его лицо смотрело с коробок шоколада, банок с пивом и стаканчиков для поп-корна. Точно так же, как сейчас смотрит с юбилейной марки, выпущенной в честь его столетия. Что касается своих актерских талантов, то на их счет Уэйн не особо заблуждался. «Какое к черту искусство? Это моя работа, и я делаю ее хорошо!» - говорил он про кино. И добавлял: «Настолько, насколько на это способен хороший парень и патриот своей страны».
