Мужчин, при взгляде на которых захватывает дух, в отечественном кино решительно мало. Игорь Петренко – актер того самого, «редкого» вида. Картина «Волкодав», где он сыграл роль воина Лучезара, так же не оставит зрителя равнодушным. Фильм, снятый по бестселлеру Марии Семеновой, станет первым в жанре «славянского фэнтези». Бюджет в $10 000 000 может добавить «Волкодаву» еще и титул самого дорогостоящего российского проекта
 
Игорь Петренко высок, светлоглаз и однозначно положителен – с такими данными очень трудно не попасть в любимцы женской аудитории. Вполне успешно отработав амплуа «молодого русского воина» («Звезда»), Игорь вдруг решил предстать перед зрителями в бороде, парике, из-за которых его красот не разглядеть, да еще и в роли злодея. А втянул его в эту авантюру режиссер Николай Лебедев – тот самый, что явил зрителю талант Петренко в «Звезде».
Как так вышло, мы попытаемся сейчас разобраться.
 
Расскажите о вашем участии в «Волкодаве». Чем этот фильм вас как актера заинтересовал?
Во-первых, меня заинтересовал режиссер. Когда Николай Лебедев позвонил и сказал, что есть сценарий, который он хотел бы дать мне почитать, - это уже было интересно, потому что я считаю его одним из лучших режиссеров на сегодняшний день. Узнав, что это – сказка, то мне стало интересно вдвойне, ведь сказок сегодня практически не снимают. А потом режиссер предложил мне сыграть плохого парня – Лучезара, и мне стало интересно окончательно и бесповоротно, потому что это моя первая на данный момент отрицательная роль. В книге Лучезар - более негативный персонаж, чем в кино, потому что там он и наркоман, и абсолютный подонок, настоящая мразь. В фильме же его главный порок - зависть, с которой он не может справиться.
 
А вы, кстати, книгу Марии Семеновой прочитали?
Да, но сравнивать ее с фильмом не стоит, потому что в полтора часа экранного времени уложить историю, описанную в книге, просто невозможно. Так что Николай написал свою сказку по мотивам «Волкодава».
 
Что вам помогало в работе над ролью?
Помогал грим. Мне поменяли цвет глаз - поставили линзы песочного цвета, «нарастили» длинные рыжие волосы, бороду - меня практически невозможно узнать.
 
И как вам дался переход от образа гладко выбритого воина к такому вот бородатому рыжеволосому человеку?
Ну, этому нас и пытались научить в институте, где мы сами себе делали грим, различные маски, пробовали образы. Когда я работал в театре, я играл, к примеру, нищего слепого старика. И у меня был парик, борода, лохмотья и пластика, как у калеки. Так что грим – это не проблема, он, как я уже сказал, только помогает. Также работать над ролью мне, разумеется, помогал режиссер, направляя в нужное русло. Да и сама история подсказывала, в каком направлении двигаться.  
 
Насколько мне известно, основная часть съемок проходила в Словакии. Как вам страна?
Мне очень понравилось. Там сказочная природа: горы со скалами, леса, сосны высоченные, и поля, и луга, и болота.
 
А что, в России ничего подобного нет?
Да есть, я думаю. Просто там все в комплексе. Если бы не было никаких межнациональных проблем, может быть, снимали бы на Кавказе. А так как никто не мог дать стопроцентной гарантии безопасности группы, то у продюсеров и у режиссера, собственно, даже не вставал вопрос об этом.
 
Вот вы Печорина сыграли в «Герое нашего времени». Там же дело происходит на Кавказе. А это где снимали?
На Кавказе и снимали. Мало того – именно там, где и происходили события, описанные у Лермонтова, – Тамань, Пятигорск.
 
Кстати, о герое нашего времени. В настоящий момент сохраняется  ситуация, при которой как таковой герой в нашем кино отсутствует. Сергей Бодров в свое время, что называется, «попал в жилу», а после его гибели снова образовался вакуум. На ваш взгляд, какого героя сейчас не хватает нашему кинематографу?
Мне кажется, очень сложно понять, кто зрителю на самом деле нужен сегодня. Вот герой Сергея Бодрова – он в основном выживал, и он был адекватен для тех времен. Сейчас уже нужно не выживать, а жить. Но как жить – никто толком не знает. Идет битва духа и живота. Россия - не восточная страна, где доминируют духовные ценности. Наша нация, безусловно, духовна, и русского человека без глубочайшего внутреннего мира и представить невозможно. Но так же невозможно представить его без любви к быстрой езде, жизни на широкую ногу, и потому, естественно, идет погоня за какими-то материальными благами. Я надеюсь, в этой битве победит гармония: богатый человек будет богат духовно, а духовный будет обеспечен материально - ему не придется думать, как прокормить своих детей, и в нем не будет злобы на своего соседа. Вот таким герой и должен быть сегодня. Он должен быть универсален.
 
Вас считают универсальным красавцем…
Надеюсь, это не единственное мое достоинство. Красавцев, я думаю, и так полно.
 
А кто для вас в мировом кинематографе является воплощением идеала мужеского образа, в ком внешние данные сочетаются с духовными качествами?
Знаю, что не буду оригинален, но назову Аль Пачино, Энтони Хопкинса, Де Ниро – это сложившиеся люди, которые богаты духовно и материально. Несмотря на то, что они уже, можно сказать, старики, в них бьет потрясающая жизненная сила. Они по-прежнему сексуальны, у них огромная армия молоденьких поклонниц. Наши старики, безусловно, очень мудрые и талантливые люди, глубочайшие артисты, но они жили в стране, в которой «не было секса». Вот этого, мне кажется, им и не хватает. Добавь сексапильности, их можно было бы ставить в ряд с голливудскими звездами. Положительность наших героев в свое время взяла вверх над всем остальным, и персонажи до какого-то времени были таковы, что все испытывали к ним либо жалость, либо молились на них, как на икону. Не человек, не мужчина, а так, облако в штанах. Сейчас ситуация меняется и, думаю, что в будущем Владимир Вдовиченков или, например, Алексей Серебряков подтянутся до уровня голливудских звезд.
 
Каков в вашем понимании настоящий мужчина?
Для меня идеал мужчины – это мой отец. Он прямолинеен, строг, но справедлив, честен, и как его жизнь ни била, ни ломала, он не изменился абсолютно. Отец - целеустремленный и удивительно прямолинейный человек. Безусловно, я понимаю - в каких-то ситуациях он пострадал бы гораздо меньше, если бы обладал большей гибкостью, но для меня он образец для подражания. Если во мне есть хотя бы 30% от характера моего отца, я буду считать, что мне повезло.
 
Вам самому какая тактика ближе? Сражаться с открытым забралом в честном бою или же решать вопросы более дипломатично?
По натуре я – дипломатичный человек. Если у меня что-то не получается и меня захлестывают эмоции, я не бью стекла и не швыряюсь стульями.  По сути, я не верю в гороскопы, но при этом понимаю, что многое из написанного оказывается очень в точку. Я чувствую себя гораздо более гибким, чем мой отец – думается, все потому, что я по году – Змея, таков мой характер. Бывают ситуации, в которых я понимаю, что рубить с плеча не стоит, нужно как-то по-другому добиться тех же результатов. Так что я не лезу на рожон, пока мне на хвост не наступят.
 
Следующий год не Змеи, а Свиньи. Как собираетесь отмечать?
Честно? Не знаю. Совсем недавно я стал папой, и сейчас все сложившиеся традиции, само собой, ломаются. Но я буду рядом со своей семьей, рядом с сыном – это точно.
 
Что в жизни человека меняется, когда он становится отцом?
Ответственности становится больше. Вообще другая жизнь начинается. Если мужчина в чем-то еще не созрел, где-то еще у него ветер в голове, то это событие невольно приземляет и заставляет пересмотреть свои жизненные приоритеты.
 
Дальнейшая творческая карьера у вас распланирована?
У нас в стране невозможно что-то планировать и просчитывать, потому что стабильности нет никакой. И сколько проектов начиналось, столько же проектов и разваливалось. На западе принято проводить полугодовую подготовку к съемкам, а у нас зачастую этот процесс занимает за каких-то две недели. Ты узнаешь о том, что будешь работать, а через 14 дней – добро пожаловать на съемочную площадку. Есть одна серьезная история - «Тарас Бульба», и меня вроде как уже утвердили на роль Андрея. Съемки начнутся весной.
 
Вы пошли по классике?
Я очень щепетилен во всем, что касается работы. Иногда лучше потерпеть, залезть в долги, но не соглашаться на посредственную роль.