Диана Арбус

Она считается одной из величайших художниц ХХ века. Во всяком случае, ее работы навсегда изменили американское фотоискусство.

Приведенными выше словами открывается фильм «Мех» с в главной роли, который шел в США в ограниченном прокате, а в России его можно посмотреть на DVD. Узнать из этой картины, кто такая Арбус и чем она знаменита, достаточно сложно. Ведь сами создатели заявляют: «Персонажи и ситуации фильма изменены для того, чтобы лучше выразить испытания, выпавшие на ее пути». Иначе говоря, кинокартину с подзаголовком «Воображаемый портрет Дианы Арбус» можно понять лишь в том случае, когда прояснится портрет более-менее реальный. А он яснее проступает сквозь уже отпечатанные снимки и немногочисленные дневниковые записи художницы.

Камера как пропуск
«Почти невозможно просто так подойти к человеку и сказать: «Я бы хотела зайти к вам домой и послушать историю вашей жизни». На такую просьбу обычно отвечают: «Вы сумасшедшая». Люди постоянно пытаются себя оградить. Но фотокамера – это своего рода пропуск. Множество людей соглашаются разрушить ограду в обмен на особое внимание». Девушка из богатой нью-йоркской семьи меховщиков начала снимать в 1940-х годах. На первых порах она ассистировала супругу Аллану Арбусу (вышла замуж в 18 лет). Создавала рекламные проспекты, работала как стилист и технический помощник. Однако ее личные пристрастия шли вразрез с рекламой. Это было похоже на садистский вуайеризм – желание сорвать пристойные одежды, подойти к модели почти вплотную, так, чтобы самого охватил страх близости. Оставалось найти модель.

Позднее Арбус признавалась, что одним из ее первых снимков стал кадр с огромной серой собакой, приходившей к их загородному дому (кадр, впрочем, неудавшийся – впоследствии она не снимала животных). «Пес смотрел на меня почти мистически. Не приближался, не лаял, ни ластился. Просто смотрел сквозь меня. Не думаю, чтобы я ему нравилась».

В этой истории с собакой есть важный момент: одна из любимых книг Арбус – новелла Франца Кафки «Исследования одной собаки», где о собачьей жизни повествуется как раз с позиции пса. Согласно поговорке, невозможно влезть в чужую шкуру. Однако фотожурналист Арбус уже в первых снимках для журналов 1960-х нашла выход – она решила, что для начала надо перестать натягивать свою шкуру на других. Лишившись «шкурного интереса», художник становится более восприимчивым к реальности. К слову сказать, создатели «Меха» остроумно обыграли этот эпизод с собакой. Они придумали некоего соседа госпожи Арбус, открывающего ей правду жизни. Сам сосед весь с головы до ног покрыт собачьей шерстью (благо, не прыгает на четвереньках как ). Впрочем, тяга Дианы к «уродцам» – отдельный сюжет.

Фрики-аристократы
«Фрики – те, кого я часто снимаю. Они были одними из первых моих моделей и остаются ими поныне. Я обожала их. Некоторых люблю и по сей день. Не могу сказать, что они мои лучшие друзья, но с ними я испытываю особые чувства – смесь стыда и благоговения. Людей с физическими отклонениями многие воспринимают как сказочных героев, которые заставляют тебя остановиться и требуют ответа на неразрешимую загадку. Дело в том, что многие из нас идут по жизни, пытаясь избежать травм и потрясений. Фрики рождаются с травмой. Они уже прошли это испытание. Они от рождения – аристократы».

В принципе, эта дневниковая запись, которая чаще всего цитируется во всех жизнеописаниях Арбус, вполне объясняет ее тягу к трансвеститам и гермафродитам, карликам или, наоборот, гигантам, к близнецам и клоунам. К людям, исключенным из обыденности с ее нормами для простых смертных.

Живописность фриков – в физической уязвимости и духовной стойкости. Их притягательность для всех художников ХХ века – в природной перверсии: травмы и комплексы, скрытые внутри всех нас, вышли на поверхность, оказались выраженными, обрели измерение. В этом плане Диана Арбус – прямая наследница европейских королей, державших при себе шутов-уродцев, чтобы показать относительность монаршего блеска.

Маски и лица
Одно из самых любимых словечек Дианы – почти непереводимое «scrutiny»: «изучение», «внимательное всматривание», «испытующий взгляд». С помощью этого взгляда она препарировала обыденность в мистический триллер. Снимала будни и нехитрые американские праздники таким образом, что они превращались в дьявольские ритуалы. Схватывала в облике портретируемых такой момент, когда вдруг проступала, по ее выражению, их «особость» (довольно часто, заметим, слишком неприглядная).

Она оказалась первым фотографом, фланирующим в трещинах и разрывах людских душ. Когда облик расползается по швам. Эту трещину – между видимым и скрытым – любой человек пытается завуалировать. «Каждый из нас хочет выглядеть одним способом, а получается совсем другой. На улицах как раз и бросаются в глаза эти изъяны. Ведь весь наш облик – это знак того, как мы хотим, чтобы о нас думали. Но всегда имеется разрыв между желанием и реальностью. В этом заключена горькая ирония – то, что ты внутренне желаешь, никогда не проявляется в полной мере».

Проще говоря, мы надеваем маску, но она в глазах Арбус не скрывает, а, наоборот, выдает наши тайны. Иной заметит: «И зачем раскапывать то, что человек пытается скрыть?» Собственно, за это Диана Арбус себя неоднократно упрекала. Называла свою профессию жестокой, ненавидела себя за извращенный взгляд.

Впрочем, в отличие от многих своих последователей, использовавших камеру наподобие отмычки или кувалды для взламывания чужих тайн, наша героиня обладала одним выдающимся качеством: она умела ждать. Диана Немеров (ее девичья фамилия) вспоминала, что в силу застенчивости постоянно медлила с решительным действием и предпочитала просто отсиживаться в стороне. В итоге она открыла древнюю китайскую максиму – скука ожидания всегда переходит в очарование. Камере оставалось только запечатлеть то, что после долгого томления ей выносили на блюдце.

Мир – это галлюцинация
По-настоящему знаменитой Диана Арбус стала после смерти. На следующий год после ее самоубийства в 1971 году прогремела выставка ее работ в нью-йоркском Музее современного искусства. Затем была Венецианская биеннале, немыслимые тиражи фотоальбомов и тысячи исследований.

Каждый из критиков замечал, что Арбус привила американскому искусству столь мощную вакцину против фотоглянца и гламура, что она действует по сей день. «В своих работах Диана Арбус выявила суть повседневной жизни», – не устают повторять рецензенты, спустя более четверти века. Как следствие, произведения художницы сегодня занимают первые строчки аукционных продаж. В 2004 году снимок близнецов был продан за $478 тыс., возглавив перечень самых дорогих фотографий в мире. Архивом художницы сейчас владеет ее дочь Дун.

По некоторым данным, Арбус сняла и свое самоубийство – с принятием барбитурата и перерезанными венами в доме в Гринвич-Виллидж. Однако этих снимков пока не найдено.

Последние серии работ Дианы Арбус, на которых запечатлены обитатели психиатрических лечебниц, больше всего напоминают болезненные галлюцинации. Художник, срывающий маски с реальности, не застрахован от того, что с ужасом обнаружит под ними депрессию, безысходный порок и чистое сумасшествие.

Сергей Соловьев