29 февраля в Москве состоится церемония вручения премии «Душа танца». Балетный гала-концерт в Большом театре будет вести Николай Цискаридзе.

Николай, у вас уже есть все возможные театральные премии: и Государственная, и «Триумф», и несколько «Золотых Масок». В начале карьеры вам присудили премию «Душа танца». Кажется, это была ваша первая профессиональная награда?

– Нет. Еще в школе я получал стипендию «Новые имена». Это было во времена Советского Союза, когда сто рублей в месяц считались очень приличными деньгами. Моя мама болела, и все лекарства мы покупали с моей стипендии. Но действительно, мы с Ульяной Лопаткиной первыми получили премию «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда». Меня награждал Борис Александрович Львов-Анохин, известный балетный критик и театральный режиссер, говорил обо мне теплые слова. Я не мог даже представить, что этот человек, который написал книгу про Уланову, меня вообще знает. Тогда еще не печатали звезд скопом, как сейчас печатают, не раздавали премий направо и налево. Все было солидно.

– Премии вас до сих пор волнуют или уже вошло в привычку их получать?

– Привычки к этому не может быть. Каждая премия дается за определенные вещи. Когда меня в третий раз выдвинули на «Золотую Маску» за лучшую мужскую роль в балете, я чувствовал (первый раз в жизни), что в тот год достойнее меня номинантов не было. Но в то же время я был уверен, что мне ничего не дадут, скажут: нельзя так, товарищи, неприлично, уже третий раз Цискаридзе фигурирует. Тем более что это происходило в разгар празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга, и я думал, что отметят кого-то из питерских мальчиков. Когда мне все-таки дали эту «Маску», я был чрезвычайно поражен: неужели правда победила?

– Николай, известие о вашей травме очень расстроило российских балетоманов.

 –  Перед Новым годом я собирался танцевать в «Клавиго» на сцене старого здания парижской Оперы («Опера Гарнье»), в балете Ролана Пети – того самого, который поставил в Большом театре «Пиковую даму», где я танцую Германна. Репетировал, репетировал и упал прямо на сцене. Перед тем как сообщить, что у меня разрыв связки в колене, меня долго «готовили». Артисту не скажешь с места в карьер, что ему полгода нельзя танцевать, тем более перед премьерой. Хотя я не гражданин Франции, но во время работы в Парижской опере имел все страховые привилегии этой страны. А послеоперационное лечение в Биаррице оплатил Большой театр. Когда меня здесь, в Москве, спрашивают: «Ну, как ты отдохнул у моря?», вспоминаю бесконечные упражнения с раннего утра до позднего вечера, массажистов, приборы... При- j
j дется  еще раз поехать туда в марте для долечивания. Поначалу было психологически сложно – ни побежать, ни вскочить резко нельзя. Хожу очень медленно, что мне несвойственно вообще. Нога теперь хрупкая. Приступлю к работе весной.

Кстати, знаете, где я «прописан» в Париже? В Бастилии! В моих французских документах в пункте «место работы» так написано. На самом деле дирекция театра находится в новом здании на площади Бастилии.

– Как живется танцовщику в расцвете сил без класса, без сцены?

– Больно и обидно было в первые пятнадцать минут после падения. Я часто падаю на сцене, я вообще лихой мальчик. Но тут сразу понял, что произошло что-то серьезное. Последний год у меня часто случались спазмы ног. Доктора говорили: «Вы, Коля, перерабатываете, у вас даже взгляд нечеловеческий, возьмите отпуск». Но я не внял. Я свои спектакли никогда никому не отдавал. А сколько перетанцевал с высокой температурой! Хотя мой педагог Николай Борисович Фадеечев уговаривал: «Береги себя, я вот станцевал однажды «Лебединое озеро» с температурой 38 и заработал астму».

Перерыв в танце дал возможность передохнуть и подумать. Поспать, в конце концов. Сейчас есть время, чтобы как следует освоить компьютер. У меня с техникой всегда были сложные отношения. Не умею хорошо печатать, поэтому долго ищу буквы.

Из Франции получаю колоссальное количество сообщений от поклонников, они выражают сочувствие в связи с травмой. Мне приятно. Я вроде там не родной, а меня помнят! Приглашение в Парижскую оперу на следующий сезон у меня уже есть.

– Вы должны были стать послед-ним партнером Анастасии Волочковой в «Раймонде», когда у нее начался затяжной конфликт с Большим театром. Теперь она требует вернуть ей утраченные балетные партии через суд...

– То, что Настя отказывается от предложенной театром Мирты в «Жизели», – это ее большая ошибка. Будь я балериной, я бы никогда не выпустил из рук такую козырную роль. Майя Плисецкая много лет танцевала повелительницу виллис и была одной из лучших в мире исполнительниц Мирты. Когда я уже танцевал Принца Дезире в «Спящей красавице», за счастье почитал партию Голубой Птицы в том же балете. Если вы считаете себя большим артистом – выйдите на сцену и докажите, что это так.

В театре раньше существовал худсовет. В него входили ведущие педагоги, первые танцовщики и балерины. Когда кого-то назначали на партию, голосовали или высказывались. Будь это сегодня, не было бы ситуации с Волочковой. У нее есть свое амплуа. В Мариинском театре Настя танцевала Аврору в «Спящей красавице», а в Большом – нет: многие специалисты возражали, но не оспаривали ее право на Фею Сирени в том же балете. Когда Настя захотела «Жизель», многие педагоги в театре (худсовета тогда уже не было) высказались против. Но тогдашний директор Владимир Васильев ей разрешил. Когда начался текущий скандал, я ей сказал: «Запомни, Настя, ответ артиста на любые претензии – наша профессиональная форма». Мне Марина Семенова рассказывала, что ей (великой балерине!) делали выговоры, и она брала себя в руки, худела. Ты танцовщица – так держи себя в идеальной форме, чтобы ни один человек не мог упрекнуть.

– Вы сказали: «Я сейчас сижу дома – вот счастье». Почему?

– Я редко бываю дома. Сначала долго жил в коммуналке, потом остался в ней один, обустроил квартиру, в которой тихо и спокойно. Меня окружают портреты моих любимых актрис – Вивьен Ли, Одри Хепберн, Греты Гарбо, Марии Каллас. Это великие женщины, перед которыми я преклоняюсь. А на другой стене – лица Галины Улановой и Марины Семеновой. Уланова поменяла мое самоощущение в балете. А Семенова меня просто воспитала. Это моя мама в балете.

Дома огромное количество книг и записей. Я не все еще видел и не все прочел. И замечательный балкон, выходящий во двор, в котором всегда очень тихо. Я иногда ставлю музыку погромче, сижу пью чай на балконе и слушаю оперу. Такой кайф! Словно нахожусь за городом в собственном особняке. Если б у меня был голос, я бы не пошел в балет, а стал певцом. Люблю оперы Верди, «Пиковую даму». Сцену в комнате Графини могу слушать бесконечно.

– В СМИ вас постоянно хотят женить. Например, на певице Марии Максаковой, с которой вас часто видят вместе...

– Откуда пошел этот слух? Могут же люди просто дружить! Маша – умнейший человек, очень знающий, с ней интересно. Я вообще не понимаю, как я попал в «желтую» прессу.

– С кем вам легче общаться – с мужчинами или с женщинами?

– С умными людьми.

Премия «Душа танца»

Учреждена журналом «Балет» 10 лет назад. Награда задумана как моральное поощрение заметных и неизвестных (были бы талантливы!) деятелей российской хореографии. Это могут быть исполнители или педагоги, балетмейстеры или художники. Премия присуждается по поэтическим номинациям «мэтр танца», «рыцарь танца», «звезда», «королева/король». Среди номинантов за 2003 год – Борис Мессерер, Диана Вишнева, Екатерина Максимова, Андрей Уваров. В вечере 29 февраля примут участие звезды Москвы и Петербурга: Илзе Лиепа, Ульяна Лопаткина, Мария Александрова, Сергей Филин, Дарья Павленко, Дмитрий Гуданов.

29 февраля. На Новой сцене Большого театра.