Грузин Роберт Стуруа, режиссер-шекспировед, ставит в Большом театре «Мазепу» – оперу Чайковского о кризисе русско-украинских отношений, весьма актуальную во время политического спора о Тузле.

120 лет назад именно в Большом театре прошла мировая премьера «Мазепы» – Чайковский сознательно предпочел «открываться» в Москве, а не в Петербургском Мариинском театре. Тот спектакль успеха не имел. Но вскоре «Мазепу» оценили по достоинству, и опера не сходила с афиш ведущих музыкальных театров. Масштабную историческую драму из петровских времен любят ставить не оперные режиссеры. Меломаны помнят спектакль Сергея Бондарчука – традиционный и очень тактичный по отношению к музыке. Нового «Мазепу» ставит другой мастер «большого стиля», но уже в театре – Роберт Стуруа (на фото справа).

Есть основания предполагать, что публика увидит необычное прочтение хрестоматийной оперы. Столкнутся противоположные стихии, смешаются контрастные краски – так, как это было уже не раз в знаменитых спектаклях Стуруа – приверженца мощного трагикомического театра. Режиссер такого масштаба вряд ли сможет укротить свой безмерный темперамент даже в угоду музыке Чайковского. И стоит ли жертвовать эмоциями? В пушкинской «Полтаве», послужившей основой для оперы, есть все: слепая любовь и политические интриги, жестокость и нежность, пылкая юность и мудрая старость, холодный расчет и безумие.

Роберт Стуруа признается, что видит в «Мазепе» драму шекспировского масштаба и стремится сделать спектакль о сильных характерах: «Мазепа – неоднозначный исторический персонаж, так же как и другой герой оперы – Кочубей. Между ними – красавица Мария. Драма разыгрывается в пределах этого треугольника, но героями не всегда движет любовь. Мазепа пылает страстью к Марии, а Кочубей уязвлен бегством дочери. Но главное, увы, не это, а борьба за власть двух сильных политиков. И в данной схватке Мазепа не любовник и Кочубей не отец. Борьба за власть истощает все человеческое».

Стуруа меняет психологические стереотипы оперы, но время и место действия оставляет прежними, обещая не спорить с традициями Большого театра. Тем не менее действие будет максимально условным. Декорации Георгия Алекси-Месхишвили сделаны без детального историзма, лишь с намеками на петровскую эпоху.