На пятки примам Большого театра наступает молодое поколение. Балерину Марию Александрову считают одной из тех, кто будет определять стиль женского балета в ближайшем десятилетии.
- Маша, легко ли вы попали в Большой театр после училища?
- Меня брали в театр после выпускного экзамена. Не знали, на какую ставку – сольную или в кордебалет, но потом решили испытать, оставили еще на год на стажировку, чтобы я попала на балетные конкурсы. Их было два. Сначала я должна была поехать в Париж, а потом выступить на VIII Международном конкурсе артистов балета в Москве. Вячеслав Гордеев, который в то время возглавлял труппу, говорил, что если я приду в Большой театр, то моей первой партией станет Гамзатти в "Баядерке". Но руководство сменилось, и я, придя в театр, поняла, что золотая медаль московского конкурса - всего лишь удачное завершение этапа ученичества.
- Вы помните свою самую первую роль?
- Да, это был танец в сабо в «Тщетной предосторожности». Мы там танцевали в смешных панталончиках, чепчиках, нам было где-то по 10 лет.
- Каково ощущение сцены Большого театра?
- Если у тебя нет к ней привычки, она может просто «убить» своим натиском. Такого трепетного отношения к сцене у меня нет нигде, даже когда я танцую в Мариинском театре. На сцене Большого что-то примешивается, чувствуется присутствие кого-то, чего-то, ощущаешь затылком, что нужно превозмочь себя. Когда ты все время в театре, это чувство как-то немножко «утекает», привыкаешь, а когда я уезжаю куда-то и возвращаюсь, первый спектакль для меня всегда как тревожный экзамен.
- В первом своем сезоне вы станцевали Мирту в «Жизели». Теперь вас считают лучшей Миртой Большого.
- Роль раз от раза меняется, варьируется. Смотрю записи своих премьерных спектаклей – там я, конечно, совсем ледяной человек, непоколебимый "директор кладбища". А сейчас моя Мирта - женщина, которая прошла примерно через то же, что и Жизель.
- Что вы думаете о своей Эсмеральде в «Соборе Парижской Богоматери»?
- Эсмеральда была рождена сеять любовь в людях. Но люди не умели с этим даром справиться. Это был ее крест – нести любовь. Балет сложный по сценографии, я в нем ни разу не выхожу просто из-за кулис – обязательно то лесенка, то пандус. Николай Цискаридзе, который ввел в спектакль, пошутил: «Я бы тебе выдал медаль за храбрость».
- А что вы ждете от своего партнера?
- Сережу Филина я все время теряю. Надо выходить, а его никогда нет. Сначала я дико нервничала, но потом поняла, что с этим нужно смириться. Он просто так энергетически заряжается: за минуту до выхода он может уйти на другой конец сцены и вернуться, чтобы только не стоять на месте. Он не выносит ожидания, должен быть все время в действии. Колю Цискаридзе я, наоборот, всегда немножко успокаиваю. Он такой волнительный, все время обращает на что-то внимание, что-то говорит, и я понимаю, что тут его нужно поддержать. Дима Белоголовцев всегда очень тихий, по нему никогда не догадаешься, что у него внутри. Утром его встретишь, спросишь: «Ну, ты как, Димочка?» - «Да чего-то я вяленький сегодня».
- Что вам интересно помимо театра?
- У меня очень много друзей, которые всегда рады меня видеть. Когда меня встречают, говорят: «Наше солнышко пришло!» Я люблю читать всякие разные книжки, «завернутые» детективы. Любовных романов не люблю, это какое-то "перетекание жалости" из одного места в другое.
- Для вас важно, как принимают спектакль зрители?
- Приятно, конечно, когда аплодируют. Хотя артисты у нас избалованы клакой. В один прекрасный момент я поняла, что мне не всегда приятно присутствие этих людей, потому что я не вижу в том, что они делают, искренней преданности искусству. В этом много даже наглости. Они, например, позволяют себе говорить о тех, за чей счет живут, такое, что просто страшно становится. Я поняла, что это общение мне не нужно, и они как-то сами собой от меня "отвалились". Когда я шла танцевать «Собор», думала, все ли пройдет хорошо, когда в зале нет никого, кто бы аплодировал по заказу. А когда вышла в конце, поняла, что зрители мне хлопают не хуже, чем Коле Цискаридзе. Это намного ценнее, чем когда ты слышишь выбивающиеся из общей массы и тебе уже известные голоса «Браво!»
- С каким чувством вы уходите со сцены?
- Когда я была маленькой, то была просто счастлива, когда заканчивался спектакль. Мне тогда казалось, что я сделала что-то необыкновенное. Потом был период, когда каждый спектакль оставлял осадок, что я что-то не так сделала. А сейчас я счастлива. Есть ощущение ровного счастья. Я живу в мире с собой.
В сентябре Марию Александрову можно увидеть 7-го и 9-го – в "Баядерке", 14-го – в "Легенде о любви" (в первый раз), 23-го - в "Дон Кихоте", 26-го в "Соборе Парижской Богоматери"
