Его имя у всех на слуху: ведущий солист Большого театра, обладатель «Золотой маски» с успехом выступает на родной и «чужой» сценах, востребован и в классике, и в других жанрах. В интервью «Вашему Досугу» рассказал о себе и закулисье современного балета.
Я рано стал заниматься бальными танцами — мама отвела в студию, хотя я и не особо хотел. С танцев этих убегал, но приходила учительница и говорила родителям: «Вашему мальчику надо заниматься. У него талант». Ну, я получал грамоты, побеждал в каких-то конкурсах. И однажды, когда мне почти исполнилось десять лет, мама спросила: «Андрюша, не хочешь попробоваться в балет?» Тогда учителя из разных балетных школ искали таланты по всему Советскому Союзу и приехали к нам в Сыктывкар. Давай, говорю, попробуем. В итоге взяли трех девочек и меня, хулигана. И я должен был переехать в Уфу. Один. С мамой после этого мы встречались лишь два раза в год, и у меня были истерики, когда она уезжала. Неделю я плакал, но потом все приходило в норму, я занимался, учился жить самостоятельно. Очень хотелось все бросить, и только на третьем курсе я остро понял, что, наверное, хочу заниматься балетом и что для меня это — счастье.
О СИЛЬНЫХ СТОРОНАХ
Надеюсь, я оцениваю себя адекватно. У меня в багаже есть и классический репертуар, и современный, и романтические партии, и характерные. Говорят, что я иначе, чем многие, чувствую современную хореографию, что проживаю и строю роль по-другому, с нервом. И когда, скажем, парижские критики пишут о моей манере исполнения, то они говорят о душе. Думаю, психологизм — моя сильная сторона.
О ПАРТНЕРСТВЕ
Я стал хорошим партнером, хотя, когда окончил училище, не мог даже оторвать балерину от пола. И для того, чтобы стать лучшим, приходится много работать. Я не ищу легких путей — не стараюсь облегчить поддержки. Я рад, что выдающиеся балерины — Светлана Захарова, Диана Вишнева, Галина Степаненко, Ульяна Лопаткина — это ценят во мне и приглашают в свои проекты.
О ФИЗИЧЕСКИХ ДАННЫХ
Идеальных танцовщиков не бывает. У меня не такое приспособленное к классическому танцу тело, как, скажем, у Коли Цискаридзе или Владимира Малахова. Но таких, как они, природа рождает редко.
Мы выпустили Форсайта (балет Herman Schmerman. — Прим. «ВД»), и многие артисты Большого открылись для меня заново: «Ничего себе, они это могут!» Я уверен, что нужно открывать границы, не держаться за амплуа принцев и лебедей. А в театре многие кричат: «Нет, нам не надо!»
О КОНФЛИКТАХ В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ
Когда из театра уволились Ваня и Наташа (звезды балета Васильев и Осипова. — Прим. «ВД»), я лично воспринял это как потерю. Я с ними дружу. И мне смешно слышать упреки, что они перешли в Михайловский театр «за большими деньгами». А что мешает платить достойную зарплату артистам Большого? Все-таки театр и живет за счет нас, артистов... Говорят, будто незаменимых нет, но вот кто равноценно заменит Ивана в «Спартаке»? Или кто придет на смену Николаю Цискаридзе или Галине Степаненко? Пустышки и однодневки?!
О РЕМОНТЕ
Можно критиковать ремонт исторического здания. Да, театр открывали впопыхах, да, много недочетов. Сегодня, к примеру, я мылся после спектакля, и вся душевая оказалась затоплена водой — что-то там недоделали. Но танцевать на большой сцене — это совершенно иные ощущения!
О ЖИЗНИ ВНЕ СЦЕНЫ
Однажды я прочитал фразу Рудольфа Нуреева: «По-настоящему я живу только на сцене», и она стала моей. Для меня быть на сцене — счастье, которое не передать словами. В театре я провожу столько времени, что кажется, иной жизни у меня и нет.
О КОМФОРТЕ
На гастролях в Париже нас поселили в маленькие номера, 12 квадратных метров, да еще и мансарда. Я сперва разозлился, а потом подумал: «А много ли мне надо? Кровать и душ. Ну и чтобы в душе был хороший напор воды».
ОБ ОДЕЖДЕ
У меня в гардеробе нет ни одного костюма. Даже если появляются лишние деньги, мне лень ходить по магазинам, я лучше посплю, а деньги маме отдам.
О ЕДЕ
Я ем все! Приучил себя. Научился выживать. Были ситуации, когда за день я съедал один пряник с чаем — не было ни денег, ни друзей, чтобы занять. Потом все встало на свои места, но я не гурман.
О ЖИЛИЩНОМ ВОПРОСЕ
Театр подарил мне квартиру. Это небольшая студия на «Калужской», далеко от метро, но я и этому рад. Прекрасно прийти и сказать: вот мой угол! И я все время что-то у себя переставляю или перевешиваю. Казалось бы, 40 квадратных метров, что там передвигать, но я уже пять или шесть перестановок сделал. Быт для меня очень важен. Но вообще мой дом там, где сегодня моя работа.
О МЕЧТАХ
У меня была мечта: купить квартиру родителям. Они жили в двушке впятером — с братом, его женой и ребенком. И я ее купил — в Сыктывкаре другие цены. Рад, что теперь родители поживут нормально. Это такой кайф! А еще в прошлом году я осуществилдругую свою мечту: вывез всю семью на море! Мы пятнадцать лет никуда вместе не ездили...
О РАБОТЕ
Однажды, когда в театре четыре месяца не было работы, не давали танцевать, у меня случилась затяжная депрессия. Но как-то все выправилось... К сожалению, нет менеджера, который бы занимался моей карьерой, я сам создаю себе, как говорил Тарковский, «территорию для творчества». Или откликаюсь на чужие призывы. Так и возникают про- екты, подобные «Бедной Лизе» в Театре наций, где мы играем с Чулпан Хаматовой, или «О.С.» в Студии SounDrama. Мне интересно прикоснуться к драмтеатру. Я вообще люблю экспериментировать.
О БУДУЩЕМ
Я хотел бы начать ставить как хореограф уже сейчас, пока танцую, у меня лежат наброски двух мини-балетов, но где найти финансирование? Еще я бы с удовольствием преподавал, а пока учредил именную стипендию для учащихся Башкирского хореографического колледжа. Готов ли я управлять балетной труппой? Сложный вопрос. Беда в том, что когда бывшего артиста, даже самого звездного, назначают руководить его коллегами, он забывает, как тяжело было ему самому на их месте. Нужно любить артистов, с которыми работаешь, а не думать, как бы срубить денег. Нужно уметь красиво отдавать. Я хочу, чтобы мы не критиковали друг друга, а улыбались, придя на репетицию: «Доброе утро!» А это, увы, так редко бывает...
фото — ИТАР-ТАСС
