Выбирая методом исключения главный плюс нового спектакля, приходится признать, что это, как ни странно, оркестр. Наконец-то чисто режиссерский театр Александра Тителя озаботился качеством музыки. В последних премьерах – «Фауст» или «Баттерфляй» – оркестр можно слушать не морщась. В «Петушке» чувствуется, что оркестранты полностью приняли молодого дирижера Феликса Коробова.
Вместо сусального города-леденца нас переносят в архипелаг ГУЛАГ. Царство Додона предстает страной ссыльных дворников. Девицы собирают ягоды-грибы под деревами-вениками и эротически млеют в веникообразных камышах, вениками стреляют из пушки, с ними идут наперевес и убивают друг друга тоже вениками. Человеческих лиц нет. Сплошь дымковские игрушки: на белых известковых рожах намалеваны красные кругляши щек, и черные бороды держатся на ниточках.
Явление Шемаханской царицы превращается в апогей уродства. Гибрид гидры, медузы Горгоны и сфинкса, инфернальная царица поднимается из недр земли огромной змеей и поет гимн солнцу из-под самых колосников. Там змея оказывается отвратительной колышущейся амебой неопределенных форм с серебристой муравьиной головкой. В третьем акте кокон созревает, и из лопнувшей оболочки во все стороны разбегаются пакостные рептилии. Другой потусторонний персонаж – Звездочет – превращен в банального опереточного хлыща в полосатом костюмчике, соломенной шляпке, с сигарой и одесскими манерами.
Не прожеванна дикция хора и мелких персонажей, из-за чего зал не смеется в самых смешных местах. Стопроцентное попадание в типаж Додона – Леонид Зимненко. Неблагодарная роль – петь столь прекрасный орнамент в столь уродливом обличье – досталась Хибле Херзмаве – легкий кавказский акцент и агрессивная интонация прибавили ее Шемаханке «нездешнего», отрицательного колорита.
