Студия театрального искусства открывает сезон спектаклем «Записные книжки» по Чехову. В таком объеме заметки классика еще не ставились.

Труппа театра «Школа современной пеьсы»

Если внимательно взглянуть на афишу Студии, артистов которой театралы ласково именуют «женовачами», станет ясно, что легких путей здесь не ищут. «Захудалый род» по Лескову, «Битва жизни» по Диккенсу, «Река Потудань» по Платонову — это ведь не пьесы, а инсценировки прозы, которые здесь сочиняют вместе, уточняя и меняя текст прямо во время репетиций. Как рассказывают в театре, в программке нового спектакля будет сказано: «Записные книжки прочли и пересказали», а дальше — список всей труппы плюс имена восьми новобранцев — недавних выпускников курса Сергея Женовача в РАТИ.

«У Чехова почти не сохранилось черновиков, потому что он использовал записные книжки как свод мотивов, из которых смогут произрасти его будущие произведения. Это мысли без начала и конца, они как будто растворяются в воздухе, как будто ищут свой дом, пристанище, это мысли в поисках своего произведения», — так говорит о чеховских записных книжках режиссер Сергей Женовач. Репетиции его нового спектакля, как, собственно, и все премьеры Студии, существующей уже шестой сезон, начались с коллективного чтения — актеры, собравшись за столом, читали чеховские заметки, хохотали, разгадывая, какой именно персонаж или сюжет вырос из той или иной записи. Постепенно они сочинили свою собственную пьесу, в которой просматриваются мотивы «Трех сестер», повести «Три года» и еще многих других повестей и рассказов.

«Мерлехлюндия в двух частях в сопровождении оркестра» — так определяют «женовачи» жанр своего будущего спектакля. Добавим, что смешное слово «мерлехлюндия», которое так нравилось Чехову, есть в словарях Даля и Ожегова, и означает оно то особое состояние, когда человек легко меняет настроение, мешает слезы со смехом, грусть с радостью. Вот так же все будет перемешано и в спектакле: летнее дачное настроение и неожиданная, неизбывная тоска, русские романсы и оригинальная музыка Игоря Гоберника, легкие, светлые декорации Александра Боровского и герои — вечно недовольные собой и своей жизнью, живущие не настоящим, а будущим. Только это будут не привычные персонажи Чехова, а те прототипы, из которых они потом вырастут: Холостяк, Эмансипе, Актриса, Дама-драма и другие. Сам Чехов на сцене не появится — он, как подобает автору, растворится в своих героях. Вот таким необычным способом актеры, по словам Сергея Женовача, объяснятся в любви к Чехову. Вернее, в любви к тому нелепому и прекрасному миру, к той ушедшей натуре, которую Чехов сумел запечатлеть так, как, наверное, никто другой из русских писателей.