«Женитьба», МХТ имени А. П. Чехова. Агафья Тихоновна — Ирина Пегова, Кочкарев — Юрий Стоянов
Спектакль Игоря Золотовицкого сделан для «целевой» аудитории. Причем цели ее ясны как белый день — посмотреть в живую на людей из ящика. Постановка «Женитьбы» — не просто реверанс в сторону всесильной медийности, а настоящий поклон в ноженьки «голубому экрану».
Такая мысль посещает сразу же после открытия занавеса. История гласит, что Юрий Стоянов, которого специально пригласили в МХТ на роль Кочкарева, до того как стал лицом «Городка» служил в БДТ под началом великого Товстоногова. Догадаться о подобном факте в его биографии, глядя на артиста, не способен даже самый прозорливый театральный критик.
А вот все телеужимки и прыжки из арсенала юмористической передачи при нем. Обнимая живот грузного Подколесина (Станислав Дужников), он недвусмысленно намекает на крайне нежный характер их мужской дружбы. Потом, пытаясь принудь героя к активным действиям, Кочкарев угрожает тростью детородному органу героя. Свободу Юрий Стоянов дает не только рукам, но и языку, постоянно дополняя текст Гоголя прибаутками вроде «не размахивай руками, а то схлопочешь каблуками».
Но апофеозом низового юмора стал момент, когда Кочкарев осознал, что события развиваются совсем не по его сценарию. Тогда артист обернулся к публике и пусть почти беззвучно, но четко артикулируя объявил что все «о***».
Остальные артисты, что называется, подтягиваются за «метром». Станислав Дужников при каждом удобном случае забирается на странный тренажер и совершает движения, которыми обычно старшеклассники обозначают половой акт. Лицо его лишено всякого выражения, вероятно, с целью не отвлекать публику от столь уморительной находки.
Ирине Пеговой (Агафья Тихоновна) режиссер поставил, кажется, всего две задачи— вздыхать и причитать. Вторая явно чисто символическая, так как все внимание зрительного зала сосредоточено на увеличении грудной грудной клетки главной героини.
Вообще, создается впечатление, что вся команда постановщиков следовала принципу «чем толще, тем смешнее». Экзекутора Яичницу (Сергея Беляева) заставили надеть такие поролоновые утолстители, что он каждый раз протискивался на бис в дверные проемы. Единственный, кто пытался по старой памяти хоть как-то вжиться в роль, — Борис Плотников. Его милый Жевакин действительно влюблен в Агафью Тихоновну. Правда, за градом «шуток юмора» зритель вряд ли разглядит душевный порыв.
Тем более, что публике, по крайней мере на премьере, было явно не до этого. Она с любопытством следила за гоголевским сюжетом и искренне удивлялась его крутым поворотам. Правда, даже с просветительской функцией спектакль не справился. Игорь Золотовитцкий почему-то решил слегка откорректировать финал пьесы в сторону хэппи-энда.
Легко спрогнозировать, какой получишь ответ, если спросишь у постановщика, зачем он это сделал. Точно такой же он даст и на множество «зачем», связанных с персоной Стоянова, допотопной сценографией, зияющим отсутствием мыслей и разгулом дурновкусия. Против железобетонного — «народу нравится» — возразить особенно нечего.
