В основу спектакля положена история из жизни скандально известного американского писателя Генри Миллера, автора непристойного романа «Тропик Рака». На склоне лет, когда ему было уже за восемьдесят, Миллер влюбился в 27-летнюю голливудскую актрису Бренду Венус и забросал ее страстными посланиями. Всего он отправил ей четыре тысячи(!) писем, из которых позднее была составлена книга «Дорогая, дорогая Бренда». Недавно письма перевели на русский. Сергей Виноградов сделал из них пьесу. 84-летнего писателя-сластолюбца играет Александр Парра. А Бренду Венус – Светлана Хоркина.
– Света, вы уже актриса или все-таки еще немного спортсменка?
– Театр – совершенно новое для меня дело. Я люблю пробовать неизвестное. Запретный плод сладок, потому и притягивает. Сергей Виноградов предложил мне эту роль шесть лет назад. Я отказалась, тогда для меня на первом месте была гимнастика. Какой нормальный режиссер ждал бы актрису так долго?! А Сергей ждал. Значит, это судьба сделала шаг мне навстречу, и было бы глупо от нее увиливать. Но, с другой стороны, я была и остаюсь гимнасткой. Сейчас готовлюсь к чемпионату мира, который пройдет в ноябре в Будапеште. Летом мы с Алексеем Немовым ездили с показательными выступлениями по США и Мексике. Принимали нас горячо. Теперь я точно знаю, где у меня больше всего поклонников – в Мексике!
– В Будапеште вам важно победить или просто отметиться?
– Наверное, все-таки участие важнее. Но какой спортсмен, хотя бы подсознательно, не хочет выиграть? Другое дело, как получится...
– Некогда большие спортсмены, заканчивая карьеру, не знали, куда дальше податься. И вся страна следила за их метаниями: как там дела у Родниной? Нашла ли себя Оля Корбут? Сейчас что-то изменилось?
– Жизнь вообще меняется. Сейчас много перспектив, надо только здраво оценить свои силы и приложить максимум усилий на новом поприще. Я не думаю, что нам надо как-то особенно помогать, мы сами в состоянии найти дело по душе. Главное, чтобы двери не закрывались прямо перед носом. Иногда заходишь в кабинет, а тебе сразу: у вас не получится, вы здесь не стояли. У меня высшее образование, я учитель физкультуры, хочу преподавать! А мне говорят: «До свидания!»
Очень радует, что сейчас на спорт начали обращать внимание. Люди поняли: здоровый образ жизни – не пустые слова, а неотъемлемая часть карьеры, общей культуры, счастливой жизни. Сколько за последнее время фитнес-клубов открылось! Кстати, бывшие спортсмены могут найти себя и в преподавании в престижных фитнес-клубах.
– О тренерской работе не думаете?
– Нет, тренером я не буду. Может, консультантом, да и то за границей. В России пока не понимают, насколько это тяжелый труд. Мы с тренером родом из Белгорода. У нас там семьи, а мы почти круглый год сидим на базе под Москвой. Потому что нет никаких условий заниматься в Белгороде, сборная в Москве, все выезды из Москвы. Тренер фактически бросил своих родных. Некоторые семьи так и распадаются.
Что касается планов на будущее... На сегодняшний день я бы хотела попробовать себя в трех сферах. Во-первых, в театре. Во-вторых, на телевидении...
– Да, сейчас это модно. Вас, наверное, пример Марии Киселевой, ведущей «Слабого звена», вдохновил. В ней столько чисто спортивной немотивированной злости...
– Ее боятся, называют стервой. А в жизни Маша добрый, мягкий, чуткий человек. Она классно перевоплощается. Меня же давно звали на НТВ и ТВЦ. Пока я не обращала на эти предложения должного внимания. Скоро состоятся пробы на одном федеральном канале. Надо еще подойти. Вдруг я нетелегеничная? Хотя мои фотосессии вроде бы говорят обратное.
– А третье желание?
– Стать менеджером в большой спортивной организации. В Национальном олимпийском комитете или в международном. Это вполне реально. Если сильно захотеть.
– Я думала, туда берут только представительных мужчин вроде Смирнова.
– Виталий Георгиевич – замечательный специалист и тонкий политик. Его не выбрали, потому что пару лет назад казалось, что он всем надоел. Но зимняя Олимпиада в Солт-Лейк-Сити показала, как его не хватает. Леониду Васильевичу Тягачеву надо время, чтобы войти в курс дел. Но поворот к лучшему уже виден: в Олимпийском комитете появился бюджет для подготовки спортсменов.
– А что, раньше его не было?
– Был, но скудный. Все-таки финансовая поддержка очень важна – и в спорте, и в любой другой сфере, будь то искусство или образование.
– Давайте поговорим о вашем театральном дебюте. Что было труднее всего?
– Полгода заниматься сценической речью с педагогом, избавиться от южного акцента, перестать говорить мягкое «г». Вначале, конечно, было неловко, зато теперь я чувствую себя на сцене естественно, как будто всю жизнь играла.
– «Тропик Рака» вы читали?
– Под чутким руководством режиссера, который приносил мне книжку за книжкой, я перечитала всего Миллера. После «Тропика Рака» глаза у меня были, как пять копеек! Это первая, самая шокирующая вещь Миллера. А потом мне показалось, что все описанное им старо как мир: в жизни каждого человека присутствует секс, любовь.
– Сейчас модно утверждать, что секс не так важен, как считали раньше, что его значение сильно преувеличено.
– Правда? Ну, не знаю... Может быть. Но главное не то, что Миллер пишет о сексе, сейчас о сексе все пишут, главное – как он это делает, как преподносит, с чем сравнивает.
– Ваш спектакль эротический?
– Нет, он целомудренный.
– Про любовь?
– Про нее – великую и романтическую. Как, не любя, можно написать четыре тысячи писем?
– По-моему, запросто. Находясь в глубоком маразме...
– Нет, нет. Это было по-настоящему глубокое чувство. Я же все письма читала. Там такие слова найдены... А музыка какая! Юрий Кузнецов специально написал ее для нашего спектакля. Я первый раз услышала – хотела взять ее для своих вольных упражнений, так она меня захватила.
– Вы верите в страстную любовь 84-летнего старика?
– Да, такое бывает и в современной жизни!
– Ваш спортивный опыт как-то использован?
– Режиссер не настаивал, чтобы я на сцене показывала какие-то спортивные кульбиты. У нас танцуют другие девочки. Я играю как драматическая актриса. Ну, конечно, моя пластика всегда со мной.
– Интернет полон ваших фотографий: от самых откровенных до идиллически невинных...
– Я люблю быть разной, поэтому, наверное, и интересна журналистам. Недавно фотографировалась такой, какой буду в пятьдесят лет. Мне сделали латексные накладки, два часа гримировали. Я посмотрела на себя в зеркало – заорала от страха: «Смывайте быстрее!» Но все равно не побоялась же! Это прикольно и интересно. Для другого журнала я снялась в стиле 1960-х годов, для третьего – в образе революционерки.
– Вас на показы мод приглашают?
– Да, часто, но у меня времени мало. Светская жизнь – это свой театр. Я хожу лишь туда, куда не могу не пойти, и надолго не остаюсь. Я люблю простоту, а там слишком все чересчур: наряды, отношения...
– Нет планов продолжить учебу?
– Есть. Хочу докторскую диссертацию защитить. Кандидатскую я в этом году защитила после аспирантуры Российской государственной академии спорта. Вот наиграюсь в театре – и займусь наукой.
– А как звучит тема вашей диссертации?
– Ох, дай бог памяти. «Изучение техники спортивно-гимнастических упражнений с применением линейно-математического программирования». Очень сложное название. Но если всю жизнь провести в спортивной гимнастике, не такая уж и проблема диссертацию написать. Конечно, я знаю гимнастику как практик, а нужны были теоретические выкладки, и это потребовало усилий. Диссертацию я защитила сама, волновалась страшно. Похудела на кило двести, так меня трясло. Мне такие вопросы трудные задавали! Потом объявили «приговор»: «Поздравляем вас с присвоением звания кандидата педагогических наук». Я это сделала для себя, мне никому ничего доказывать не нужно.
– На родине в Белгороде вам памятник еще не поставили?
– Нет. А зачем?
– Ну, может, вы хотя бы почетный гражданин города?
– Да, почетный. В Белгороде меня очень любят. Автографы просят – я всегда даю. Когда произошла эта история в Сиднее (на Олимпиаде в Сиднее в 2000 году организаторы по халатности установили брусья на пять сантиметров ниже обычного: Хоркина, выполняя упражнения, задела ногами маты, упала и... не стала абсолютной олимпийской чемпионкой – «ВД»), говорят, полгорода лежало с сердечным приступом. А когда я приехала домой, весь город меня на вокзале встречал. Я плакала. Хоть и говорят, что я человек невыдержанный, часто злюсь...
– После той истории в Сиднее вы жутко прославились.
– Я даже сама не ожидала. Иногда не успех помогает стать великой, а беда.
– Вы себя так недипломатично повели... Не жалеете, что тогда в прямом эфире крепко высказались?
– А что жалеть? Если учесть, что я готовилась больше четырех лет, я вела себя очень даже дипломатично. Это была моя вторая Олимпиада, я специально осталась в спорте после Олимпиады 1996 года в Атланте, чтобы выиграть в Сиднее. Я шла на медаль, это было очевидно всем. После обязательной программы была первой с огромным преимуществом в баллах. Кто мог предположить, что они опустят брусья? И ведь что обидно – за меня же могли постоять...
– Каким образом?
– Я могла отсудить у организаторов миллионы – я же там чуть не покалечилась! А моральный ущерб какой? Но этого не сделали. Меня не защитили – и потом пожинали плоды на зимней Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити.
– Так вот почему вы хотите работать в МОК?
– В том числе и поэтому. Но, может, пройдет пять лет и мои планы изменятся. И я буду мечтать о роли домохозяйки.
– Кстати, о домохозяйках. Вы везде «отметились» – и в спорте, и в театре, и в науке. А тихое семейное счастье вас не привлекает?
– Я не собираюсь жениться. Или замуж выходить. Вот видите, не знаю даже, как правильно говорить, – настолько эти планы мало меня интересуют. Времени на это нет. У меня есть друзья, но такого, чтобы замуж... Пока не тянет. Я люблю свободу. Семья, наверное, важна, но пока я ничего не могу сказать по этому поводу.
