Он приехал в Москву из Киева, поразил театральную общественность текстами, где обнаружил едва ли не гоголевский дар мешать чудный русский язык с певучим малороссийским наречием и создавать красивые, отчасти утопические истории. Его пьеса «Стальова воля» о противостоянии Польши и Украины (сперва в далеком прошлом, а затем и в космическом будущем) получила престижнейший антибукеровский приз. Другую его пьесу «Кухня» поставил в антрепризе Олег Меньшиков. Теперь «Кухня», снискавшая бурный зрительский успех, снята с репертуара, а у Курочкина снова премьеры.
Именно в его пьесе «Имаго» возвращается на сцену Анастасия Вертинская. А в Театре им. Пушкина зритель уже может посмотреть свежий спектакль «В зрачке», для которого Максим Курочкин переписал рассказ Сигизмунда Кржижановского. Там мужчина чудесным образом забирается в зрачок cвоей возлюбленной и видит в нем отражения всех ее многочисленных любовников.
– Максим, обе ваши премьеры в этом сезоне – по чужим текстам. Уже отчаялись увидеть свои пьесы на сцене в Москве? Может, и вам они уже кажутся несценичными?
– Ну с чего мне отчаиваться? На самом деле у меня в этом сезоне должны быть еще как минимум две премьеры по оригинальным пьесам. Но глупо считать количество премьер. Михаил Угаров и год, и пять лет назад был отличным драматургом. Хотя не так уж много его пьес ставилось в Москве. Культура постановки современного текста еще только рождается. А критерий «несценичные» – это из какой-то другой жизни. Это из тех времен, когда бытовала фраза «современной пьесы нет».
– Скучно ли переписывать чужие тексты?
– Эта работа скорее напоминает написание сочинения на заданную тему. Можно пойти по шаблону, но можно и обрести неожиданную свободу. В такой работе, как я понял, важно, для кого работаешь. Я работал для очень интересных людей, и мне скучно не было. Я не делаю вид, что всю оставшуюся жизнь мечтаю потратить на адаптацию чужих сочинений. Но без этого опыта я был бы слабее.
– Многим «Пигмалион» Бернарда Шоу кажется устаревшей пьесой. Вам тоже, если уж вы взялись переписывать ее сюжет?
– «Пигмалион» великолепная пьеса. Конечно, она продукт своего времени. То есть от постановщика всего-навсего требуется сделать так, чтобы ее бесконечно остроумные диалоги не нагоняли тоску. Мне не нравится тенденция объявлять устаревшим все, что требует усилий.
– Что такое «Имаго» и почему так называется пьеса?
– Имаго – это конечная стадия индивидуального развития у насекомых, превращение куколки в бабочку, скажем. Слово интересное. Подходит к истории о чудесном превращении замухрышки Элизы Дулиттл.
– Каким образом вам удалось осовременить пьесу?
– Пьесу я не осовременивал. Я над ней глумился. Это единственно верный способ выразить уважение старику Шоу, который, как известно, своеобразно относился ко многим признанным авторитетам.
– Почему именно в вашей пьесе Анастасия Вертинская решила вернуться на сцену?
– Я склонен верить самой Анастасии Вертинской, которая говорит, что давно хотела сыграть комедийную роль. Мне лестно, что эта замечательная актриса выбрала того автора, которого выбрала. Но объяснять ее выбор я не решусь.
– В Театре им. Пушкина уже прошла премьера спектакля «В зрачке» по рассказу Сигизмунда Кржижановского. Почему выбрали прозу неизвестного писателя?
– Кажется, Кржижановскому принадлежит фраза: «Я известен своей неизвестностью». Очень интересный писатель. Однокурсник во время скучной лекции дал почитать его записные книжки. И я, как дурак, принялся выписывать оттуда целые абзацы. Самое интересное, что режиссер Юрий Урнов совершенно независимо влюбился в рассказ Кржижановского «В зрачке». Так что «нашел» этого известного неизвестного автора Юра, а не я.
– В чем ваша пьеса и рассказ различаются?
– Слова в пьесе – мои. Тема – Кржижановского. Я попытался честно поработать на его тему.
– Сюжет «В зрачке» кажется женоненавистническим.
– Никаких особых женоненавистнических моментов я там не вижу. Рассказ написан о людях, которых забывают. Страшная тема, очень страшная. Поскольку автор – мужчина, он, естественно, лучше представляет, что чувствует человек, забытый женщиной. Только и всего.
– Будут ли у вас дальнейшие проекты с Олегом Меньшиковым? Жалеете ли вы, что снята с репертуара «Кухня»?
– Скажем так, я надеюсь писать пьесы, которые будет не стыдно предложить почитать Олегу. А судьбой «Кухни» я доволен. У нее была славная жизнь и красивая смерть.
Статья: Анастасия Вертинская: «Больше никаких драм!»
