Главное событие недели — 150 лет со дня рождения Чехова. Отметить юбилей человека, который не признавал юбилеев, Чеховский фестиваль позвал знаменитого циркача Даниэле Финци Паска.

Швейцарский режиссер и клоун Даниэле Финци Паска — тот самый, чьи спектакли «Дождь» и «Туман» становились заметными событиями прошлого и позапрошлого Международного Чеховского Фестиваля. Неудивительно, что, задумав грандиозную программу, которая начнется в конце января, а продолжится летом, директор фестиваля Валерий Шадрин предложил Даниэле Финци Паска поставить спектакль по Чехову. Однако те, кто видел хоть одну постановку Даниэле, знают, что к привычному театру, где сюжет развивается сцена за сценой, они имеют весьма далекое отношение.

«Я — собиратель мгновений, маленьких деталей, маленьких подробностей. Мой театр — это театр образов, которые наслаиваются друг на друга и не всегда выстраиваются в прямую линию», — честно признается режиссер. Он уже собирался отказаться от участия в Чеховских днях, но решил сперва съездить в Мелихово и Таганрог. В доме, где прошло детство Чехова Финци Паска и его спутница, композитор и хореограф Мария Бонзаниго, даже отважились нарушить музейные правила — перешагнули красную веревку и... спрятались под обеденный стол. Чтобы взглянуть на мир с той же точки, с которой мог глядеть маленький Антоша Чехов. Кто его знает, может, эпизод со столом случился лишь в воображении режиссера, однако после этой поездки у него родился замысел и название спектакля — «Донка» (Послание Чехову).

Как всегда у Финци Паска, сцена будет сновидчески красива. Циркачи и акробаты из его театра «Сунил» будут показывать удивительные фокусы с настоящим льдом и настоящим пламенем, взлетать на лонжах и раскачиваться на гигантских качелях. Но посреди веселья и фокусов то тут, то там будут тонко позвякивать колокольчики. Совсем, как в рассказе Чехова о том, что около двери каждого счастливого человека должен раздаваться звон или стук молоточка, напоминающий о тех, кто несчастен.

Впрочем, как утверждает Финци Паска, этот звон — вовсе не из рассказа «Крыжовник», а из рыболовной практики Чехова. Писатель любил обдумывать будущие сюжеты, ожидая, пока звякнет колокольчик на удочке, и использовал особую удочку для ловли глубоководной рыбы. Она называется донка.