После премьерного «Мольера» ничего не остается, как признаться — кроме лучших, в Доме Островского существуют еще и худшие традиции. К сожалению, приходится констатировать, что именно в них и создана первая булгаковская постановка в Малом. Расхожее выражение — «недостатки это продолжение достоинств» тут как нельзя кстати.
Например, музыка, написанная Григорем Гоберник, как всегда очаровательна. Другого слова и не подберешь. В лирических сценах мелодии быстрые и нежные, будто весенний дождик, в опасных поворотах сюжета — будоражаще-вибрирующие: пробирает аж до тех самых внутренних органов души, что отвечают за переживания.

Первая постановка Булгакова в Малом целиком и полностью развенчивает миф о самоигральности пьес Михаила Афанасьевича. Конечно, более подробных ремарок, чем в «Кабале святош» и не придумаешь, и роли прописаны так, что играй не хочу. Но отношение, интерпретация и четко поставленная задача для актеров здесь просто необходимы. А так — бегают артисты в условно исторических костюмах среди условно исторических декораций, лицами хлопочут, суется, то кричат , то шепчут... И не скажешь, что при взгляде на них не испытываешь никаких эмоций, еще как испытываешь — слезы наворачиваются.

С Юрием Соломиным ситуация еще сложнее. Вот он в, прямо скажем, на редкость дурацком парике выходит на сцену и при этом умудряется выглядеть вполне достойно. Но после нескольких минут его пребывания на подмостках становится понятно — «кина не будет». Как относится худрук Малого к проблеме художника и власти, к пьесе Булгакова, к Мольеру, в конце концов — так и остается загадкой. Все реплики, вроде «я ненавижу Вас, ваше величество», народный артист проносит явно без энтузиазма. Единственное, что получается у него сыграть действительно интересно и достоверно — это сердечный приступ. Собственно, оно и не удивительно, играть в такой постановке — тут любого удар хватит.