Такого, как Серебренников, в театральной среде ждали. Он выбрал себе роль талантливого чужака, который пришел в большую театральную жизнь сформировавшимся, зрелым, крепким художником, не растрачиваясь на разгон и не добиваясь признания. Его полюбили задолго до того, как вышли его знаменитые работы – в театральном мире умеют ценить тех, кто с головой окунается в сценическую жизнь, вдруг ее ревностно возлюбивши. Серебренникову прощается все, что не прощается "своим": он может смело критиковать нынешние театральные порядки, безнаказанно ниспровергать авторитеты, фантазировать о том, как разденет на сцене Татьяну Доронину или собьет звездную спесь с Марины Неёловой. На нем нет груза традиций, обязательств и норм – он открыт, свободен и безусловно талантлив. Да так, что многие уже связали развитие столичного театра на ближайшие пять лет исключительно с его именем. В очередь к Серебренникову выстроились несколько театров, среди них есть и скромные труппы, и такие “монстры”, как “Современник”.
Успех режиссер принимает обаятельно и скромно, своего значения для современного художественного процесса не переоценивает, но мнение о нем выражает определенное.
- Вы заявляете, что будете приносить в театр только современную драму, потому что Чехова сегодня ставить нельзя. Почему?
- Знаете, есть такое понятие “усталость материала”. Видимо, должно прийти новое поколение, которое посмотрит на Чехова совершенно по-новому.
Сегодня актуально заниматься современной драмой. Хотя современную пьесу поставить трудно, в ней нет харизмы, нагулянной веками, она, может быть, несовершенна по форме, да и рассказывает про неприятные, болевые моменты нашего времени. И, кроме всего, новая пьеса требует новых режиссеров, актеров, театров, принципов отношения со зрителем. Все это еще просто не успело выработаться.
- Каков ваш новый актер?
- По-моему, артист должен быть чистым, красивым и уметь танцевать. Актеры в России обычно играли гортанью и глазами, а сейчас приходится все больше играть телом, причем разными его частями. Над сценой стриптиза в “Откровенных полароидных снимках” ребята работали вместе с хореографом Альбертом Альбертом три с половиной месяца. Трудно сыграть своего современника. Для этого нужно, прежде всего, уметь наблюдать.
- Зритель явно отождествляет себя с героями ваших спектаклей. Вы трогательно рассказываете их истории и, пользуясь случаем, доносите до нас свое послание. Как вы можете его сформулировать?
- Спектакли “Пластилин” и “Откровенные полароидные снимки” - части трилогии. Следующим будет спектакль по пьесе “Терроризм” екатеринбургских драматургов - братьев Пресняковых - в Центре драматургии и режиссуры Казанцева и Рощина. Эта трилогия - о движении современного героя в пространстве и времени. В “Пластилине” Василия Сигарева звучал вызов: там маленький мальчик сопротивлялся насилию мира и погибал. И это была героическая смерть. Даже возникают античные мотивы. “Полароидные снимки” рассказывают историю приспособляемости, конформизма. Герои пытаются найти альтернативные пути, чтобы сладить с этим миром. Говорят, что “Полароидные снимки” – гламур в пятизвездночном туалете. Мне кажется, это не точно, речь здесь идет о том, как меняется время, и о том, как людям приходится жить в новом мире.
- Как думаете, этот спектакль имел бы успех в вашем родном Ростове-на-Дону?
- Нет, он более понятен москвичам. Мир героев Марка Равенхилла – мир сутенеров, стриптизерш, насильников, гомосексуалистов, рецедивистов - для Лондона уже прошлое, для Москвы это время только наступает.
- “Полароидные снимки” должны шокировать?
- В желании шокировать нет ничего хорошего. Мы, наоборот, все пригладили, что могли. Хотя, никогда, думаю, не забуду первый прогон спектакля, который мы устроили для пошивочного цеха Театра им. Пушкина. Когда пришли эти пожилые, уважаемые тетеньки, начесались, надели вечерние платья. Первое “иди на…”, и они перестали понимать, что делать. Для них, думаю, это был ужасный шок.
- А свою работу в кино вы считаете успешной?
- В кино я не успешен, я кино не снял ни одного. Я – режиссер сериалов. На телевидении главное – рейтинг, а я с этим рейтингом никак не могу разобраться. Как сделать так, чтобы зрители стали смотреть то, что я делаю, в театре более или менее понятно, а вот на телевидении - нет.
- А у сериала “Ростов – папа” был высокий рейтинг?
- Нет, рейтинг был плохой. Сериал понравился профессионалам. Таков закон: нравится нам, значит, не понравится народу. Продюсеры мне теперь говорят: не старайся, не выеживайся. Будь проще, и народ к тебе потянется.
- Осенью на РТР выйдет ваш новый телевизионный проект. Что это будет?
- Мы снимаем с Валерием Тодоровским криминально-психологическую драму “Дневник убийцы”. Там играют актеры Мастерской П. Фоменко Кирилл Пирогов (главная роль убийцы) и Галина Тюнина. Много актеров петербургских, например, Александр Лыков (Казанова в "Улице разбитых фонарей") играет писателя Дмитрия Мережковского. Несколько месяцев я снимал фильм в Петербурге и не нашел с этим городом точек соприкосновения, он оказался для меня абсолютно загадочным, странным, но манящим, привлекательным. Это привлекательность какой-то черной дыры.
- Что нового будет в театре?
- Я сейчас занят постановкой в “Современнике” “Сладкоголосой птицы юности” с Мариной Нееловой. Премьера должна состояться в начале следующего сезона.
- Вы сами предложили себя "Современнику", или он нашел вас?
- Наша встреча произошла благодаря Виталию Вульфу. Ему понравился спектакль “Пластилин”, он мне позвонил и сказал: “Кирилл, вы должны поставить Теннесси Уильямса”.
- Это сложно?
- Проблема в том, как сделать Уильямса актуальным. Перевод ведь был сделан Вульфом в 1975 году для мхатовского спектакля с восьмидесяти с чем-то летней Ангелиной Степановой. Сейчас должно произойти возвращение пьесы Уильямса. Работая над текстом, я нашел куски, которые Вульф в свое время не перевел. Герои в оригинале курят марокканский гашиш. Многие сцены пьесы этим можно объяснить. А как могла Ангелина Степанова в 1975 году обкуриться на сцене гашишем?!
В моем спектакле Марина Неёлова будет играть все женские роли. Думаю разрушить стереотип большой артистки, которая ходит в длинном платье со шлейфом и значительно произносит какие-то тексты.
