Эта опера стойка и живуча, как кошка, а у кошки, как известно, девять жизней. В театре «Геликон-опера» несколько раз пытались проститься с оперой-буфф Игоря Стравинского «Мавра». Когда первую постановку (премьера состоялась в 1990 году, в день открытия театра) снимали с репертуара, певцы плакали. Им было жаль расставаться со спектаклем, напоминавшим о студенческих годах на музыкальном факультете ГИТИСа.

Но, несмотря на проводы, «Мавра» отказалась исчезать и вела подпольный образ жизни: спектакля не было в репертуаре, но время от времени его играли на гастролях. Дмитрий Бертман прекратил эту тайную жизнь, получив в 1997 году предложение от Лондонского фестиваля на постановку нового варианта оперы. Первая жизнь «Мавры» закончилась, немедленно началась вторая – на Западе. На нынешней премьере «Геликона» можно ставить цифру 3.

Понять причину такой живучести оперы-буфф, основанной на сюжете поэмы Пушкина «Домик в Коломне» и посвященной Пушкину, Чайковскому и Глинке, - задача не из легких. Возможно, дело в ее происхождении. Ведь «Мавра», которую музыковеды называют «остроумной обработкой городского сентиментального и жестокого романса», связана с городским фольклором. А этот жанр бытовал и был популярен даже в самые жестокие для России времена.

Сегодняшняя «Мавра» похожа на старинный водевиль, который певцы разыгрывают с огромным удовольствием. Любовные похождения гусара, переодевшегося кухаркой Маврой (Герман Опайкин), чтобы каждый день видеться с Парашей; сплетни и пересуды "Домика в Коломне" становятся поводом для шуток, розыгрышей и гэгов. На сцене сушится женское белье.

Особенно эффектно выглядит бюстгальтер огромного размера - Гусару, переодевшемуся кухаркой, приходится носить и этот предмет. Чтобы зрители в этом убедились, он, исполняя одну из арий, невзначай распахивает кофточку. Третий вариант «Мавры» оказался самым смешным. Но называть его последним пока не стоит.