Александр Ширвиндт – актер, режиссер и просто красивый мужчина после фильма «Бабник» считается специалистом в амурных делах. Фраза «сольемся в экстазе», которую в картине произнес его герой, стала крылатой и ушла в народ. Не удивительно, что именно Ширвиндт выпустил в театре Сатиры спектакль «Свободу за любовь».
Перед премьерой спектакля прорваться к Александру Ширвиндту было практически нереально. Он все время был занят на репетициях, работал без выходных, но корреспонденту «ВД» все же удалось с ним встретиться и расспросить о пьесе, машинах, рыбалке и любимых трубках.
Александр Анатольевич, почему вы не указали в афише автора пьесы «Свободу за любовь»?
Дело в том, что мы сочиняли ее совместными усилиями. Изначально это был полуфабрикат из Плавта, американского мюзикла по мотивам «Псевдола» и много чего еще. Прочитав комедию в первый раз, я ужаснулся. Но режиссер Константин Богомолов увлекся текстом и захотел его поставить. Ну, я и согласился. Однако режиссера хватило ненадолго. Не знаю, почему. Он мальчик хороший, способный, но отказался от работы после первой же репетиции. Тогда мы решили: пусть актеры сами работают, посмотрим, что выйдет. Получилось неплохо, и мы решили довести спектакль до премьеры. Пока работали, все время сочиняли текст. Но поскольку плавтовским сюжетом до нас пользовались не раз, а сам он умер в III до нашей эры, думаю, за переделки и «отсебятину» никто на нас не обидится.
Говорят, вас в театре называют «художественный ругатель»…
Я не ругаюсь, я матерюсь. Это разные вещи. Для большинства актеров я просто Шура. А нужно быть Александром Анатольевичем, решать какие-то проблемы, планировать, организовывать… Нужно же как-то выпускать пар, если все делается не так...
Вы возглавляете Театр Сатиры с 2000 года. Изменилось ли в нем что-нибудь за это время?
Трудно говорить о переменах. Мы просто живем. Я ведь не рвался на пост худрука. Просто, когда Валентин Николаевич Плучек был совсем болен, в театре испугались, что худруком станет варяг, который все разнесет. И попросили меня: «Займи это место, побудь худруком, никого не трогай...». Я режиссер не молодой, никаких амбиций у меня нет, и в этом плане я человек счастливый.
Что вы имеете в виду?
Настоящий худрук, приглашая режиссеров на постановку или принимая на работу, хочет, чтобы спектакли соперников были неплохие, но немножко хуже, чем его собственные. Это подсознательно сидит у него в мозжечке. А я мечтаю, чтобы спектакли других режиссеров в Театре Сатиры были лучше, чем мои, но не получается. Нет сейчас знаковой режиссуры. А то, что считается знаковым, меня, очевидно, на старости лет, совершенно не возбуждает. Приходится искать что-то знаковое среди незнакового. Вот так ищем, выпускаем спектакли и просто живем. В трудное время, в борьбе с казино, антрепризами и секс-шопами.
Несколько лет назад вы написали книгу «Ширвиндт, стертый с лица земли». Почему она получилась такой тоненькой?
На толстую просто времени нет. Мне хотелось написать ее, ничего не привирая. Сейчас все завалено якобы воспоминаниями, сентиментальными рассказами о встречах с великими людьми. Три четверти из них – вранье. Меня это раздражает! Читаешь и думаешь: о чем человек пишет? Я же сидел рядом и слышал все эти разговоры…
Вы писали книгу на ноутбуке?
Нет, ручкой на листе бумаги.
Не любите современную технику?
Не люблю. На мобильном телефоне предпочитаю нажимать только несколько кнопок: поднял трубку, положил трубку, набрал номер. Некоторым мобильник дает возможность фотографировать, входить в Интернет, заказывать товары, жить половой жизнью…Мне все это не интересно.
А в современных машинах разбираетесь?
Раньше я был специалистом по карбюраторам падающего потока. Они стояли на машинах «Волга» и «Победа». Ко мне приезжали все мои знакомые, и я с наслаждением разбирал карбюраторы, чистил их. Потом в Москве появились первые иномарки, и я их тоже ремонтировал, потому что они все время ломались: все покупали по дешевке старые машины. Правда, когда разбирал карбюратор на иномарках, понимал, что собрать его обратно таким, какой он был, мне никогда не удастся. Поэтому собирал, как мог. Оставалась огромная куча шайбочек, которые я тихонько выбрасывал, а счастливый хозяин заводил машину и уезжал.
Сейчас приезжаешь на станцию техобслуживания и видишь молодых бандитов в белых сорочках, которые начинают говорить: «Ой, у вас с машиной такие проблемы...» Я спросил одного: «Сколько тебе лет?» Он отвечает: «Двадцать шесть» Я ему тихо: «Знаешь, сынок, когда тебя и твоих родителей еще не было на свете, я уже чистил карбюраторы. А ты мне рассказываешь о проблемах». Ну, тут они сразу становятся осторожнее. Хотя как-то мы поперлись на рыбалку за Вышний Волочок, ехали по лесу, по нарисованной кем-то карте, и вдруг мотор заглох. Я открыл капот, сунул трубку в зубы, и почувствовал себя полным кретином.
Что было потом?
Посмотрел, постучал трубкой. Машина поняла, что от меня толку никакого нет, и завелась.
Вы каждое лето ездите на рыбалку?
Каждое.
Много рыбы удается поймать?
Не жалюсь. Я потрошу рыбу, жена складывает ее в морозилку, и мы едим ее весь год. До сих пор прошлогодние карпы еще не кончились.
Почему у вас в кабинете стоит пианино?
Ко мне приходят композиторы. Иногда мы здесь репетируем с концертмейстером и режиссером.
А куклы?
Это меня изобразили к юбилею. Кукла совсем на меня не похожа, только по трубке можно догадаться, что это я.
Вы бросили курить?
Почему вы так решили?
Пока мы разговаривали, вы несколько раз брали трубку в рот, но не закуривали ее.
Не все время же курить, иногда трубка у меня вместо четок.
Вы давно ее курите?
Уже лет сорок. Все от меня потихонечку научились: Казаков, Арканов, покойный Гриша Горин, Янковский. Все сейчас с трубками. Из настоящих, исконных курильщиков только Юрий Рост.
У вас есть любимая трубка?
Нет. Раньше у меня было две трубки, и я курил в них жмых типа «Золотое руно». Сейчас трубок полно, покупай, что хочешь. Я и покупаю. Чтобы трубка не болталась, у настоящих коллекционеров для каждой устроено стойло, как для лошади. Это целая наука. Все стойла расставлены в специальных шкафах. А у меня свалено дикое количество трубок на даче, в машине, дома…
А как относится к курению ваша жена?
Трубочный табак приятно пахнет, поэтому курение дома мне прощается.
