Алла Сигалова: Танец со звездой

 

Темпераментная Сигалова успевает многое: балеты, оперы, мюзиклы, эстрадные шоу, драматические спектакли – такое впечатление, что энергетический заряд внутри нее никогда не иссякает. Однако, воспитанная в интеллигентном Петербурге, в жизни старается держать эмоции под контролем – как джина в бутылке, выдергивая пробку только, когда это уместно.  

Вот вы сидите – это что такое? Ваша форма выражения. И глядя на вас, я понимаю, что с вами происходит, что вы чувствуете. Но ведь это не балет и не опера? Это мизансцена, движение. И в каждом драматическом спектакле есть динамика, движение, многое в нем определяющее…

 

Да ни на что я не решалась. Просто выразительные средства в «Мадам Бовари» приближены к жанру драматического спектакля – это, наверное, самая точная формулировка.

 

Потому что это замечательная литература. Я довольно долго размышляла на эту тему, прежде чем взяться за инсценировку Флобера.

 

О различии объемов сердечной мышцы у людей. Один вмещает в себя целый мир и только в нем может существовать, другому достаточно его курятника, четырех книжек и мягкой подушки. Я постоянно ощущаю это в жизни.

 

А почему это должно меня ранить? Каждый человек устроен по-своему. Гигантский объем – это аномалия. К этому можно относиться и позитивно, и негативно. Для кого-то это уродство, а для кого-то – вершина красоты. 

 

Конечно, ведь спектакль – это мое высказывание. Кроме того, мне кажется, что и у Флобера явно видно, как он относится к героям.

 

Мучения и сомнения, разумеется, есть, но слово «страх» к этому не имеет никакого отношения.

Я всегда тесно работаю с художником: мне кажется, режиссер должен провоцировать художника на творческий процесс, тогда они единомышленники. На этот раз я спровоцировала саму себя. От первого до последнего момента.

 

Нет. Все достаточно эклектично, вне времени и стиля. В костюмах на сцене для меня важны не знаки времени, а, прежде всего, настроение, соответствие характеру. Работая над костюмами, я ориентируюсь на свое понимание персонажей.

 

Она большая актриса, поэтому я ее и выбрала.

 

Конечно, ведь я много работаю в разных театрах, соответственно, в разных коллективах.

 

Сразу.

Обязательно - талантливые.

 

А талант это, кроме всего прочего и дисциплина, и работоспособность и максимальная отдача. Если я смогу возбудить в человеке азарт к работе, он не станет размышлять: «Ой, что-то мне сегодня репетировать не хочется…» Это моя проблема: если человек не загорится, он не виноват – значит, я плохо работаю.

 

Профессия такая. Все зависит от обстоятельств, формы и содержания критики. На проект «Танцы со звездами» я приглашена не в качестве человека, рассыпающего комплименты. Я там для того, чтобы высказывать профессиональную точку зрения на происходящее. Естественно, учитывая, что это игра, развлечение, в котором участвуют непрофессионалы.

 

Естественно. Но для этого нужно, что бы кто-то или что-то тебя вел в жизни. Каждый день что-то подобное происходит. Гораздо проще воспринимать происходящие события, да и вообще жизнь, так, как это принято в обществе – нас постоянно зомбируют, и довольно нелегкий путь – жить собственным умом.

 

Конечно. Потому что меняется сознание, а это напрямую отражается на его физическом воплощении – движение. Меняется среда, мир вокруг, степень свободы, дозволенности, понятия «можно» и «нельзя». Очень многое сопутствует этим изменениям.

 

Красота и свобода разные вещи.

 

Вообще-то, надо голову развивать, тогда и с пластикой все наладится. Нужно перестать думать о впечатлении, которое мы производим. Быть самим собой, больше ничего. Прежде всего – больше читать. Уметь сочувствовать, сопереживать и не отмахиваться от возможности сделать добро.

 

Конечно, помогает. На репетиции у нетемпераментного педагога, режиссера так все и заснут – и не проснутся.

 

А мне не нужно там включать темперамент. Дело в том, что я воспитывалась в Ленинграде, поэтому не привыкла демонстрировать свои эмоции и не выплескиваю темперамент там, где это неуместно.

Я не думаю, что Эмма искала рыцаря. Но, да, рядом со мной человек, которого я бесконечно люблю, и самое главное, бесконечно уважаю. Любовь и уважение – это самое главное.

Это совершенно не была любовь с первого взгляда. Мы вместе работали, писали сценарий по Кортасару. С каждым днем открывали в себе что-то общее. Это очень важно. Противоположности притягиваются, но, к несчастью, быстро расходятся. Нужно смотреть в одну сторону.

 

Мы в семье не занимаемся режиссурой. Мы просто живем, любим друг друга, занимаемся детьми.

 

Конечно, это должны быть партнерские отношения.

 

Всему, я вообще у всех учусь. Миша (сын – «ВД») – человек жизнерадостный, мне нравится, как он воспринимает события. Учусь у него этой легкости. У Ани (дочь – «ВД») что-то другое нравится… Это долгий разговор. И сложный.

 

Ездим всей семьей на море. Более того, месяц или даже два в году я ничего не ставлю, занимаюсь только семьей, домом, отдыхом. Чтобы хоть немного вернуть детям то время, любовь, участие, которые крадет у них моя работа.

 

Выезжаю, к сожалению, не так часто. Понимаю, раз зовут, значит, хотят видеть, рассчитывают на тебя. Вообще я люблю такие выходы, иногда бывает очень приятно.

 

Я болтать не умею и не люблю. Просто приятно выйти и посмотреть на людей, потому что иногда месяцами кроме репетиционного зала ничего не видишь. Для меня подобные выходы – свежий взгляд на то, что происходит вокруг.

 

Салоны, если до них добираюсь, воспринимаю, как работу. Самая большая радость – приехать домой и побыть с родными.

 

Абсолютно. Но в Америке могу потратить полтора часа в неделю на поход по магазинам, не более.

 

Да, конечно. В году 92-ом я сшила себе странные шорты с френчем и вышла так на премьеру – публика была возбуждена и самим фактом и костюмом. Но, кончено, делаю это для себя.

 

Да, каждый день. Кроме того, хожу в тренажерный зал, плаваю, люблю баню.

Это принципиально. Иначе я не смогу работать.

 

Моя бабушка замечательно готовила, и это перешло ко мне на каком-то генетическом уровне. Готовка всегда была мне интересна. Сейчас из-за дефицита времени бываю на кухне крайне редко. А если мышцу не напрягать, то она постепенно атрофируется: вот у меня, наверное, атрофировалась.

 

В театре Пушкина я как раз мало что смотрю. Но вообще хожу в театры – это входит в профессию.

 

Спектакль «Медея-материал» в театре Анатолия Васильева. Это невероятно талантливо, сильно, мощно. Конечно, я частый гость в филармонии, консерватории: симфонические концерты важная часть моих выходов. И здесь я неоригинальна, все время повторяю одно и то же имя, каждый раз потрясающее меня, – Гидон Кремер. Каждое его выступление – выдающееся событие, которое меняет мое понимание жизни, профессии.

 

Часто. Но это мгновения.

 

С моментами, когда рядом со мной мои дети.