От бересты до Берлинской стены: 1000 лет вместе

В Историческом музее открылась выставка «Русские и немцы – 1000 лет истории, искусства и культуры». Этим масштабным мероприятием начинается перекрестный год России-Германии. 

Мы дружим и торгуем уже тысячелетие, еще со времен древнего Новгорода, а две мировые войны последнего века — это так, несчастливый и короткий эпизод. Вероятно, такова была идея русско-немецких создателей выставки. И действительно, огромным количеством продуманных экспонатов им удается ее доказать. 

Два этажа бывшего музея Ленина (ныне — филиала ГИМ) с избытком наполнены вещами из российских и иностранных музеев. Хронологически экспозиция начинается с берестяных грамот, а заканчивается граффити Эрика Булатова с Берлинской стены «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви», где в поцелуе сливаются Брежнев и Хонеккер. В этот временной промежуток вместилось множество тем: торговля, наука, архитектура, живопись, война и музыка. И, конечно, российский императорский дом.

155 лет дома Гольштейн-Готторп-Романовых

Напомним, после смерти Елизаветы Петровны чистая романовская ветвь пресеклась, и на престол вступил сын ее сестры Петр III. Все императоры после 1761 года — немцы, и женились они на немках, и делали для новой родины очень много. Этому посвящена самая эффектная часть экспозиции — зал на втором этаже, куда попадаешь по парадной лестнице. (Рекомендуем начать осмотр выставки именно оттуда).

По стенам развешены императорские портреты — это цитата из утраченной «Романовской галереи» Эрмитажа, которая была целиком отведена под изображения членов династии. В витринах —  личные вещи, в основном подарки, которыми обменивались русские и немецкие государи. Обратите внимание на единственные сохранившиеся подлинные детали немецкого подарка Янтарной комнаты — шкатулку, зеркальце и небольшое панно. Выставлено приданое русских великих княжон, уезжавших на чужбину. Кстати, здесь и памятник династического брака более раннего периода: «Изборник Святослава» XI века, третья по древности русская книга, где князь изображен вместе со своей немецкой супругой принцессой Одой Штаденской. 

По центру зала расставлены манекены с мундирами и платьями наших государей. Все так тщательно скроено, что легко можно представить их анатомическое сложение. Сравните форму Николая II и Александра II — оказывается, дедушка в молодости был заметно стройнее и выше внука. А у Петра III оказались удивительно покатые плечи. Есть и платье-мундир Екатерины Великой. Эта императрица —  лучший пример немца, который стал великим, попав в Россию. 

Сумрачный германский гений

Экспозиция в  залах первого этажа не столь роскошна. Особенно краеведческим кажется пространство, посвященное науке и технике. Тут тебе и модели фабричных станков, и немецкие астролябии, и отчеты немецких ученых об исследовании далеких краев России, и листы из гербариев и бестиариев, и архитектурные модели главных храмов страны. Не оставляет мысль: как же много эти немцы сделали для нашего прогресса! А еще есть ощущение — это ведь только верхушка айсберга; на самом деле приглашенных специалистов было в сотни раз больше. Ах, как все же деликатны немецкие устроители выставки, что лишь слегка намекают на этот факт. 

 Самый скользкий момент русско-немецких отношений, конечно — война. Но тема подана очень аккуратно. Лишь набор архивных документов, в том числе Пакт Молотова-Риббентропа. Да черно-белые снимки пробитых касок и ржавых штыков из мест раскопок отдельной инсталляцией. Зато полюбуйтесь — вот много о герое наполеоновских  войн прусском генерале Блюхере.  И две старинные рюмки, на одной портрет Блюхера, а на другой — атамана Платова. И рядом цитата из Платова, о том как они вдвоем любят напиваться и падать под стол. Кстати, Блюхер всегда сдавался первым. Самая знаменитая пословица о разнице между русскими и немцами остается, таким образом, неозвученной. Зато стены всего первого этажа исписаны множеством других русских пословиц на все случаи жизни. И вот удивительно — к каждой приведен немецкий аналог. Значит, общего в нашей житейской мудрости все-таки много. 

На выставке есть и живопись, причем их назорейцы кажутся ничуть не лучше наших Кипренского, Варнека и Александра Иванова, висящих тут же. А рядом  — многочисленные кадры гастролей проектов Эль Лисицкого в Германии, которые произвели когда-то ошеломительный эффект. (Пожалуй, единственный просчет устроителей выставки — звуковое сопровождение этого зала. Пронзительные Вагнер и «Половецкие пляски» из динамиков попадают в диссонанс с фрагментами немецких  фильмов на мониторах).   

Смесь немецкого и русского, въедливости и всемирной отзывчивости — вот суть отношений обоих менталитетов. Ведь не зря множество немцев, приехав ради заработка, обрели в России родину и признание. Обломов — русский, но и ведь Штольц тоже уже русский. В «сумрачном германском гении» (выражение Блока), важно не то, что он сумрачен, а то, что он нам все равно «внятен». Вот об этом, пожалуй, и выставка.