Хельмут Ньютон – в Москве! Гений, извращенец, фашист, провидец… Все ругательства и все восторженные похвалы в разное время звучали в адрес этого фотографа. Что здесь правда, решать вам. Его скандальные, провокационные снимки, давно ставшие классикой, и работы последних лет, сделанные усталым от славы и красивых женщин мэтром, – теперь все это можно увидеть и осмыслить самостоятельно. Без подсказок со стороны высоколобых критиков, которые за все эти годы не сказали о Хельмуте Ньютоне ничего, с чем бы он сам согласился.
Выставка в Доме фотографии, которая продлится до конца мая, называется «Ретроспектива». Взгляд в прошлое, обозрение того, что было. Вспомнить есть о чем.
«Ретроспектива» – выставка передвижная. До москвичей ее видели австрийцы; куда поедет экспозиция из Москвы, пока неизвестно. Сам Ньютон заглянул в свое прошлое еще в 1982 году, написал мемуары и упрямо отказывается что-либо добавлять к сказанному. «Что я могу вспомнить о последних двадцати годах? Что встретил ужасно много занудных голливудских девок, что сейчас зарабатываю немного больше и летаю только первым классом?» – отбивается он от журналистов.
В скором времени биография Ньютона пополнится еще одним выдающимся фактом: недавно фотограф решил подарить свой архив Берлину. Тысячи негативов и бесконечные «сценарии», без которых не обходится ни одна ньютоновская съемка, разместятся в здании бывшей Художественной библиотеки. «Я влюблен в это здание», – объясняет Ньютон. Почему-то именно оно врезалось ему в память, когда он покидал Берлин 5 декабря 1938 года. Но «покидал» – это пышно сказано: из Берлина Ньютон бежал.
Слишком умный для газеты
Он всегда мечтал о спокойной жизни. С такой извилистой биографией мечтать больше не о чем. Хельмут Ньютон родился в Берлине в 1920 году. Образования (даже среднего) не получил: из престижного лицея его – как лицо неарийской национальности – попросили, из берлинской Американской школы (куда юного Хельмута пристроили с большим трудом) с позором выгнали за неисправимую лень и повышенный интерес к плаванию, девочкам и фотографии. О роли водных видов спорта в последующей жизни Хельмута Ньютона ничего не известно, зато тяга к женщинам и фотографии осталась навсегда. Вырвавшись на свободу, юноша тут же осуществил свою розовую мечту, поступив в ассистенты к фотознаменитости того времени Эльзе Симон. С энтузиазмом всех своих 16 лет Хельмут бросился перенимать опыт фотохудожницы, сделавшей имя на снимках моды и обнаженных девушек (последние интересовали юношу больше, чем состав проявителей-закрепителей), но, к сожалению, постигнуть он успел немного. В 1938 году еврейский юноша с «арийским» именем и подозрительно английской фамилией бежал из фашистской Германии в Сингапур. Там он с ходу устроился в какую-то газету, но, проработав всего две недели, оказался на улице. По причине полной профессиональной непригодности, как ему объяснили. «Каждая фотография должна выглядеть как кадр из фильма! – до сих пор обижается мастер. – Иногда идея снимка может зреть несколько лет!» Он никогда не любил спонтанную съемку и не сделал ни одного кадра без заранее написанного плана. Ньютона без натяжек можно считать незаурядным сценаристом и режиссером. А вот репортерских талантов он и впрямь лишен начисто. Шустрые сингапурские газетчики безошибочно вычислили чужака в своей стае.
Но тогда, прочувствовав на собственной шкуре всю прелесть «забивания гвоздей фотоаппаратом», Хельмут решил завязать со съемками. По крайней мере, до поры. Свою первую студию он открыл уже в Мельбурне, получив тамошнее гражданство и честно отслужив пять лет в австралийской армии (пугая кенгуру, колесил на грузовике в глубоком тылу). В 1948 году он женился на актрисе. Но важнее другое: он начал снимать для именитых изданий, даже для «Playboy». Известность подкралась незаметно. Жить стало лучше, жить стало веселее.
Буревестник модной революции
«Мне повезло с французским «Vogue»: никакой другой журнал в мире не дал бы мне столько места и не был бы столь уверен во мне», – вспоминает Ньютон. «Vogue» оказался первым изданием, с которым Ньютон стал сотрудничать, вернувшись в послевоенную Европу. Здесь он опубликовал большую часть прославивших его фотографий. Здесь и сформировался тот самый Ньютон, которого сейчас знает весь мир.
Уже в начале 60-х Хельмут Ньютон был «дорогим удовольствием» – при внешней простоте его проекты требовали немалых денег. Например, во время съемок знаменитых «Калифорнийских ногтей» мэтр потратил более тысячи долларов только на доводку рук модели до нужного ему совершенства. В «Vogue» к капризам мастера относились с пониманием: маэстро приносил свои идеи в редакцию, но читатели воспринимали их как находки модного журнала. Впрочем, Ньютон никогда не давал себя «поработить» и параллельно снимал для «Elle», «Marie-Claire», «Harper’s Bazaar».
Начав с моделей и моды, Ньютон вскоре стал портретистом для избранных. Ему позировали все звезды 60 – 70-х: Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор, Катрин Денёв, Джек Николсон... Довольны портретами оставались далеко не все: фотограф никому не льстил и ничего не приукрашивал. Однако от желающих позировать не было отбоя, карточка от Ньютона вдруг стала знаком причастности к касте «верхних десяти тысяч всего мира». Кроме того, Хельмут Ньютон неожиданно для себя оказался символом революции, свершившейся в модных журналах в 1960-х. Ее лозунгом было: «Мода должна принадлежать народу!»
Мастер, который за всю свою жизнь «не больше десяти раз снимал со студийным светом», оказался идеальным хроникером триумфального шествия прет-а-порте по планете. С каждым днем мода становилась демократичнее, элегантность сменялась раскованностью, из уютных фотостудий модели переместились на улицы, пляжи и помойки. Да и сами манекенщицы в 60-х незаметно превратились в расхристанных девиц с сексуальной революцией на уме и косяком марихуаны в кармане джинсов... Тысячу раз продумывающий идею, но быстро снимающий (он никогда не таскал с собой центнеры осветительной аппаратуры и предпочитал камеры такие же простые, как нагрянувшая мода), Хельмут Ньютон моментально стал культовым персонажем. Его портреты Жана Пату, Карла Лагерфельда, Ги Лароша, Ива Сен-Лорана стали галереей творцов современного стиля. Вызывающие ньютоновские работы изменили сам образ модных журналов: издатели нещадно сокращали тексты и орали на подчиненных: «Больше картинок!» Но чем громче гремела слава Хельмута Ньютона, тем слышнее становились голоса его критиков. В выражениях они не стеснялись.
Утомляющая красота…
От критиков Хельмуту Ньютону до сих пор достается по первое число за пропаганду насилия, садомазохизма, фетишизма и т.д. На многих его фотографиях женщины действительно подчиняются грубой внешней силе. Да, у него был период увлечения садомазохистскими образами. И слабость Ньютона к туфлям на высоком каблуке очевидна, как и его фирменный прием – акцент на бесконечно длинные ноги. Но за всю свою карьеру он ни разу не перешел границы допустимого.
«Я не верю в хороший вкус. Хороший вкус – это скучно. Но в меня встроен какой-то предохранитель, который не дает мне снимать порнографию. Даже когда есть такая возможность», – объясняет мастер. Однако оправдываться ему приходилось так часто, что иногда он сам себе противоречит. «Мои снимки эротичны, но не жестоки и не унижают женщин. Я знаю, что многие женщины разделяют мои фантазии», – уверял Ньютон. И он же сердито заявлял: «Терпеть не могу говорить об эротике! Давайте поговорим о сексе, я знаю, что это такое».
С середины ХХ века мир сильно изменился, но эротические снимки Ньютона до сих пор повергают в шоковое состояние, а портреты вызывают бурю негодования у его богатых и знаменитых клиентов. Тем не менее ему прощают все. И только «железная леди» Маргарет Тэтчер послала этого диктатора с камерой куда подальше, наотрез отказавшись от съемок на свежем воздухе. Вряд ли Ньютон сильно переживал по этому поводу.
Ему хватает проблем с профессиональными моделями. Они старика Хельмута тоже недолюбливают. Одна из красоток, сама впоследствии вообразившая себя фотографом, вспоминает о работе с Ньютоном как о самом неприятном моменте своей жизни.
Но и Ньютона можно понять: работа с красивой женщиной – это трудная работа. А молока за вредность не дают. «Они или настолько тупы, что могут только молча уставиться куда-то с отсутствующим видом, или раздражают меня своей болтовней. А есть и такие, которые норовят говорить о серьезных вещах. Эти хуже всех», – резюмировал Ньютон свою работу с героинями мирового подиума.
Он бесконечно устал от глупых красавиц и капризных знаменитостей. Ему уже 82 года, и теперь он предпочитает снимать природу и автомобили. Те по крайней мере молчат. Он готов попрощаться с миром гламурных соблазнов и холодной красоты. Вот только отпустит ли его этот мир, созданный его же руками?
