Зачем художники раздевают людей, поджигают деревянные нагие тела и подглядывают за отдыхающими на пляжах.
Художники цинично используют обнаженную натуру для выражения отвлеченных идей и понятий. Становясь художественным образом, тело символизирует что угодно: желание, уязвимость, совершенство, болезнь, здоровье, радость жизни и отвращение к ней. При этом все разнообразие интерпретаций телесности можно свести к двум стратегиям: подражанию природе человека и ее искажению. Что получается, можно увидеть на примере некоторых фотографий и скульптур, выставленных сейчас в Москве.
Античное искусство, Итальянский дворик
ГМИИ им. Пушкина, постоянная экспозиция
Контекст Первые экспонаты ГМИИ им. Пушкина — слепки и копии классических скульптур, принадлежавшие Кабинету изящных искусств и древностей Московского университета. До сих пор Греческий и Итальянский дворики — важная часть атмосферы главного здания и отличный способ изучить шедевры скульптуры. Кроме того, в собрании музея есть античное искусство, в том числе мраморные торсы богов.
Отношение к телу Античная скульптура — счастливый пример языческого приятия тела и связанных с ним наслаждений и совершенного технического исполнения. До нас, правда, статуи дошли нецельными, часто без голов или конечностей, и неподлинными, древнегреческая скульптура — сплошь римские реплики. В этой травмированности — недостижимость утраченного идеала, который тем не менее был превзойден европейцами в эпоху Возрождения. Хрестоматийные образцы, слепки которых есть в ГМИИ, — два Давида: кокетливый Донателло и гордый Микеланджело. Здесь же можно найти пример деревянной средневековой скульптуры — копию распятия из церкови замка Вексельбург. Приученные блаженным Августином к отвержению плоти христиане принимали один вид эротики — религиозный. Отсюда садомазохистская эстетика распятий, в которых нагое тело равняется страданию. По причине зацикленности на духовном средневековые скульпторы не заботились о натуральных пропорциях, что сегодня делает их работы трогательными и невинными.
Говард Шатц «25 лет в фотографии»
Центр фотографии им. братьев Люмьер, по 12 марта
Контекст Говард Шатц получил медицинскую степень в Университете штата Иллинойс, а затем работал офтальмологом в Сан-Франциско. Его фотографии научные и отстраненные. В течение 25 лет он исследует обнаженную натуру: мужскую, женскую, показанную в движении, в паре и группе, крупным планом. Особенно Шатц любит снимать спортсменов и танцовщиков.
Отношение к телу С одной стороны, фотограф близок к античному искусству, его «биологические скульптуры» демонстрируют любовное отношение к физиологии. С другой стороны, нагая натура в его интерпретации лишена чувственности, хотя Шатц и утверждает, что фотографии женщин и пар посвящены как раз ей. Любое тело, даже самое несовершенное, Шатц за счет жестов, поз, ракурсов и крупных планов превращает в прекрасную формулу, абстракцию, пусть в этой абстракции и читается каждая пора, каждый волосок.
Арон Деметз, Массимо Витали «Диалог через века»
ЗИЛАРТ ХОЛЛ, с 16 февраля по 15 марта
Контекст Работы двух современных мастеров фигуративного искусства, скульптора Арона Деметза и фотографа Массимо Витали, привозят в Москву к научно-практической конференции «ЗИЛАРТ. Искусство и машина» как пример высокотехнологичного подхода к прекрасному — гладкие фигуры Деметзу помогают ваять роботы, а Витали, чтобы сделать многофигурные композиции более убедительными, совершенствует свою камеру новейшими примочками.
Отношение к телу Авторы трактуют человека традиционно, об этом говорит название выставки, Деметз ориентируется на религиозную деревянную скульптуру, а Витали близка живопись Возрождения. Деметз — моралист, идеальные человеческие фигуры из дерева, металла, мрамора он «портит»: поджигает, обливает краской, засаживает грибами, оставляет необработанные куски. Его тела больны и болезнь эта, по-видимому, духовная. Так Деметз говорит об уязвимости природы и человека как ее части. Тело бренно и греховно — подход христианский.
На фотографиях Витали тело коллективное. Если Шатц физиолог, то Витали — антрополог. В многолюдных, тщательно скомпонованных сценах на пляжах, рынках и дискотеках каждый человек индивидуален и в то же время включен в сообщество, представляющее собой красочный узор, ритм. При этом Витали, в отличие, например, от англичанина Мартина Парра, который также интересуется нравами и имеет в запасе фотосерию о пляжной жизни, над своими героями не насмехается.