«ВД» поговорил с одним из наших самых востребованных джазовых музыкантов о любимом: трубах, концертных площадках, фанатах и женщинах.

Вадим Эйленкриг
Вадим Эйленкриг

Какие площадки вы любите больше всего — в России и за рубежом?
Из российских — безусловно, «Дом музыки», причем как пафосный Светлановский зал, так и уютный Театральный. Второй мне нравится тем, что создает ощущение невероятной, почти физической близости с публикой. А из зарубежных — Rose Hall и Carnegie Hall в Нью-Йорке, потому что это те два места, где мои соло мне понравились, а я всегда сомневаюсь в том, что делаю.

В чем секрет удачного концерта?
Каждый день играешь по 4–5 часов. Если готовишься меньше, то в день выступления будешь думать не о музыке, а о том, как бы ни выдохнуться физически к концу мероприятия. Подготовка — это 10 дней ада, а сам концерт — это счастье. Джаз не предполагает большого количества поклонников, но, как правило, это люди взрослые, образованные, с развитым чувством прекрасного, общаться с ними — одно удовольствие. Хотя, конечно, не без исключений. Например, одна фанатка как-то написала мне: «Быть убитой вашими руками — мечта». И такие встречаются.

Имеет ли значение, на какой трубе играет музыкант?
Мои коллеги делают колоссальную ошибку, когда меняют автомобиль, но не меняют трубу. Мне это непонятно, потому что машина — это, как ни крути, кусок железа, а труба — инструмент, который дает тебе возможность общаться с миром. В моей жизни было много инструментов, но особенную роль играет труба, изготовленная Дейвом Монэ с учетом моего веса, роста, комплекции и даже моего видения того, как я должен играть. Это как любовь всей жизни. Все предыдущие трубы — моя история, они со мной, но я к ним и не возвращаюсь. Трубы приходится со временем менять, однако я очень надеюсь, что буду делать капремонт своей любимой, но менять ее не буду.

Возраст важен для джазового исполнителя?
В попсе девушка в 20 лет шикарна, в 30 теряет свою популярность, а в 40 становится смешной. А в джазе по-другому: выходит, допустим, Сезария Эвора или Натали Коул, которым уже за 60, и им веришь как никому, потому что они жизнь прожили.

Кто из ныне работающих джазменов кажется вам наиболее интересным?
Если говорить о моих коллегах-трубачах, есть два совершенно невероятных человека: Райан Кизор и Шон Джонс. Они завораживают тем, как излагают свои мысли с помощью музыки. Очень рекомендую их.

А из молодых российских музыкантов есть такие, кто, на ваш взгляд, заслуживает пристального внимания?
Саксофонист Дмитрий Мосьпан — победитель телепроекта «Большой джаз». Полина Зизак — молодая певица, участница шоу «Голос». Как музыканты они уже состоялись, а получат ли медийную известность, покажет время.

 

Вадим Эйленкриг
Вадим Эйленкриг

Вы много работали с зарубежными исполнителями. Чем они отличаются от наших?
Работоспособностью и дисциплиной. Помню, как мы записывали первую пластинку в Нью-Йорке при участии звезд мирового джаза. Встреча в студии была назначена на 10 часов утра. Мы с Игорем Бутманом по привычке пришли в 10.15 и с удивлением обнаружили, что все музыканты уже ждали нас, разыгранные и подключенные ко всей нужной аппаратуре. Дисциплина — то, чего не хватает не только отечественным музыкантам, но и вообще русским людям.

Вы производите впечатление очень активного человека: сотрудничаете с самыми разными музыкантами, от «Любэ» до «Уматурман», от Дмитрия Маликова до Игоря Бутмана. Как появляются идеи проектов?
Часто предложения о сотрудничестве приходят сами собой. Например, так получилось с телепроектом «Большой джаз»: мне позвонили, прошел кастинг. Несмотря на кажущуюся активность, я очень ленивый человек: люблю заварить себе чай и «воткнуть» перед телевизором. И что-то приходит само — потому что, видимо, это правильный чай, правильный диван, правильный сериал. Если проводишь через себя положительные энергии, ситуация сложится так, что рано или поздно тебе предложат именно то, что тебе нужно. Если тебе пока это не предложили, значит, еще не пришло время.

То есть, если хочешь добиться успеха, нужно просто ждать у моря погоды…
Понимаете, чтобы вот так вот сидеть, пить пуэр и проводить через себя правильные энергии, нужно было с 4 лет ходить в музыкальную школу, не иметь детства, все время заниматься как проклятый. В 15 лет в моей жизни появился спортзал, практически каждый день я должен был поднимать по 5–7 тонн, правильно питаться, высыпаться. Вся моя жизнь — результат постоянной работы над собой.

Старости не боитесь?
Боюсь, конечно. Но не седых волос и морщин, а физической немощи. В отношении себя я не приемлю слабости. Однозначно: либо буду сильным, либо умру. Поэтому постоянно работаю над собой.

Усталости не чувствуете?
Я уже 25 лет хожу в спортзал и делаю 4–5 одинаковых упражнений, которые люблю и не собираюсь менять. Если ты потерял интерес к какому-либо занятию, значит, не очень-то ты это любил. Люди вообще делятся на две категории: те, кто способен любить, и те, кому это не дано.

Вы столько говорите о любви…
Конечно! Ведь главный посыл не только джаза, но и всего, что нас окружает, именно любовь. Ты идешь на сцену — и что же ты должен нести, как не любовь? Желание понравиться публике, заработать деньги? Все это поверхностное.

Вас все устраивает в вашей жизни?
Кроме одного. Надеюсь, когда-нибудь в моей жизни произойдет чудо, и я встречу женщину, которая станет матерью моих детей. Я на это очень ориентирован. Недавно пришло страшное понимание, что таких женщин, по-настоящему хороших, много. Я думал, что их нет, а сейчас вижу, что их много. Значит, проблема во мне, поэтому я над этим работаю. Это как когда приходишь в клуб анонимных алкоголиков: «Здравствуйте, меня зовут Вадим, и я алкоголик». Как только ты признал это, понял, что проблема в тебе, встаешь «на путь исправления». Думаю, в ближайшее время решу эту проблему. Свою женщину я узнаю по двум качествам: меня должно завораживать то, как она выглядит, и то, как излагает свои мысли. Больше ничего и не нужно.