Артист возвращается после четырехлетнего затишья — с новым альбомом «Везде и нигде», концертами в Москве и гастролями в Европе. В интервью «ВД» Найк рассказал, почему он залег на дно и что вынудило его вернуться.

Судьбы российских рок-звезд начала 2000-х сложились по-разному. Земфира стала легендой, а, скажем, Чичерина или «Танцы Минус» почти пропали. Вы же заняли позицию между: где-то выступаете, что-то записываете. Не хотели бы ничего поменять?
Абсолютно точно — нет. Все случилось так, как должно было случиться. Мне чуждо чувство ностальгии, я не хочу вернуться в прошлое и что-то там изменить. Прошлое мне интересно разве что с точки зрения истории.

Вы занимаетесь музыкой с отрочества, но популярность пришла, когда вам было уже 28. Какой была бы ваша жизнь, если б вы стали известным в юном возрасте?
Боюсь, что меня бы в живых уже не было.

Почему вы решили вернуться? Хотите что-то доказать? Или записали альбом и не можете его не петь?
Я просто вижу, что ничего хорошего за время моего отсутствия не произошло. Вот и решил вернуться — чтобы что-нибудь хорошее все же случилось. Я никуда не исчезал, просто не выпускал сольных альбомов в течение восьми лет. Записывал музыку — в основном без слов. А как только стал снова записывать песни, люди снова стали меня слушать.

«Ничего хорошего не произошло» — это вы про российскую музыку или мировую?
В мировой музыке все отлично, а вот у нас не очень. Хотя, конечно, улучшения есть: меняется мышление, отношение к музыке, к инструментам, звукоизвлечению…



То есть никто из новых русских музыкантов вас не впечатляет?
Понравилась Ольга Белл с ее циклом «Край», Инна Желанная хороший альбом выпустила. On The Go! ничего себе — такие энергичные, что и не поймешь сразу, наши, не наши. Возможно, годам к 35–40 кто-то из всей этой хипстерской истории сможет сделать что-то действительно оригинальное: у нас появляется хорошая андерграундная сцена.

А что насчет зарубежных исполнителей?
С ними все в порядке. Мне многое нравится: Moon Duo, Pontiacs, Tennis, K-X-P, The Waves. Недавно ворвался в японскую тусовку Psychedelic Speed Freaks. Сумасшедшая музыка.

Большинство людей помнит только ваши старые хиты вроде «Лошадки» или «Верхом на звезде». На концертах вы исполняете старые песни или решили начать с чистого листа? Известно ведь, что некоторые музыканты принципиально отказываются от проверенных хитов. Например, Бобби Макферрин никогда не поет Don’t Worry Be Happy.
Мой новый альбом укладывается в 47 минут, а концерт в «ГлавClub» длился 3 часа. Конечно, я и более ранние вещи исполняю. Что же касается надоевших хитов… Известно, что Макферрин написал Don’t Worry Be Happy в шутку. У моей песни «Три слова» — та же история. Но мне поменьше лет, чем ему, и мои старые хиты мне пока не надоели.

Если сравнивать ваш новый альбом с предыдущими, то он кажется более спокойным и грустным.
У людей возникают совершенно разные эмоции по отношению к альбому, и мне это нравится. Есть в этом парадокс, который заложен в альбоме: одна песня может совершенно противоречить другой по смыслу. Альбом состоит из двух частей — первой, условно «светлой», и второй, «темной». На виниле это будет более заметно.

О, вы собираетесь издать виниловую версию! Вам нравится возрождение моды на винил?
Я очень рад, что все это возвращается. Виниловое звучание все-таки остается непревзойденным. Многие виниловые пластинки — настоящие произведения искусства, как в плане музыки, так и в плане оформления. Моя любовь к винилу и аналоговому звучанию не исчезла с появлением цифровых форматов.


Вы собираетесь в большой гастрольный тур, который захватит не только Россию, но и Европу. Вы уже выступали там? Чем российская публика отличается от европейской?
Да, играл со своим сайд-проектом Killer Honda. Публика кардинально другая. Европейцы приходят развлекаться — не ждут, что их удивят, а сразу начинают веселиться. Если на фестивале им не нравится какая-то группа, просто идут к другой сцене. А русские продолжают чего-то ждать и кричать названия любимых песен: «Спой это», «Спой то». Многие продолжают жить в прошлом, не понимая, что прошлое — это цепь событий, помогающая понять, что ждет тебя в будущем.

В 2000 году основным источником новой музыки было радио, сейчас — интернет. Как вы относитесь к тому, что многие не покупают альбомов, а просто скачивают песни?
Совершенно спокойно. Мне все равно. Я сам, бывает, качаю музыку. Если на альбоме одна хорошая песня, то скачиваю только ее. Например, на последнем альбоме Джека Уайта, кроме заглавной песни, слушать нечего.

У вас на альбоме есть кавер на песню «Пустота» группы Joga. Еще какие-то песни не хотели бы перепеть?
Я иногда делаю кавер-версии: на Depeche Mode, на «Центр», на Nautilus Pompilius, на песню «Мария Мирабелла» из одноименного фильма. Просто пою то, что мне нравятся, что хочется спеть по-своему. У меня нет цели добавить себе популярности за счет перепевания шлягера. Часто это песни почти не известных исполнителей или групп. Может, поэтому мои каверы и не очень известны.

Трент Резнор из Nine Inch Nails как-то сказал, что интересно перепевать не хорошие, а плохие песни…
Из репертуара Depeche Mode я выбрал песню The Things You Said. Она у них самая непримечательная на альбоме Music For The Masses, но дико красивая на мой взгляд.

Как долго вы собираетесь петь? Некоторые музыканты ушли из музыки, чтобы заниматься обычной работой: кто-то ходит в офис, кто-то преподает… А, к примеру, Чак Берри, которому уже под 90, все еще выступает.
Некоторые еще в церковь уходят. Но я хочу заниматься этим до своей последней секунды. Надеюсь, последний мой выдох будет во время исполнения красивейшей песни.