В начале апреля Гарик Сукачев представит публике свой новый альбом «Поэтика». После этого он не будет петь так полюбившиеся народу акустические песни. И вообще, не исключает для себя возможности отъезда из России…

Сукачев стал известен в середине 80-х. Лидер «оркестра пролетарского джаза Бригада С», дерзкий рок-н-ролльщик с тушинской окраины столицы, Гарик выглядел гадким утенком на фоне тогдашних публицистичных рокеров. Те с пафосом пели про «Революцию» и «Мое поколение», а он затягивал: «Живет сантехник на крыше…» Театральный, безудержный и всегда естественный, на сцене Сукачев мог мгновенно перевоплотиться из тушинского хулигана в безликого человечка или маленького фюрера.

Затем Гарик повзрослел, распустил «Бригаду», собрал «Неприкасаемых» и стал деятелем «поливалентного искусства»: занялся кино и театром. С друзьями – Михаилом Ефремовым и Иваном Охлобыстиным – он пытался совершить «культурную революцию» в МХАТе. Но лучшее, что удалось ему сделать на знаменитой сцене в Камергерском переулке, – дать трехчасовой акустический концерт. С этого, собственно, и начались на «ура» воспринятые публикой альбомы Сукачева: «Песни с окраины», «Барышня и дракон», «Ночной полет». Как театрального режиссера его не оценили, и из театра Гарик вскоре исчез.

Зато он снял фильмы «Кризис среднего возраста» и «Праздник». Критики разнесли их в пух и прах, а вот за песни к этим лентам Сукачева по-прежнему хвалили. Хвалили и удивлялись: зачем ему лезть куда-то еще? Поешь – ну и пой! Но «многостаночнику» Гарику этого мало.

Когда-то он днями просиживал на службе, проектируя железнодорожную станцию «Тушино» (у Сукачева соответствующее образование), а по ночам сочинял и исполнял песни. Сейчас он готовится к съемкам нового фильма и одновременно  к концертам в «России». Об этом и пошел разговор, когда мы встретились с Гариком.

– Новый альбом «Неприкасаемых» возник как-то сразу, неожиданно. Вы сделали его очень оперативно?

– Мы его записали месяца за два. В августе прошлого года у меня неожиданно образовалось свободное время, и мы засели работать в студии.

– По первому впечатлению альбом напоминает то, что ты делал в «Барышне и драконе».

– Возможно, и так. Хотя, думаю, перекликается и с «Песнями с окраины», и с «Ночным полетом». Вся эта «акустическая история» длится давно, настала, наверное, пора перелистнуть страницу и заняться чем-то другим. В ближайшие несколько лет я точно не стану записывать акустические программы. Мы, видимо, вернемся к электрическому звучанию.

– От разных людей приходилось слышать, что работать с тобой очень непросто. Ты можешь увлечь других идеей, проектом, они ради него все бросят, а у тебя уже новый замысел. И люди остаются без работы…

– Никто из «Неприкасаемых», кажется, не ропщет. Ребятам известен мой ритм жизни. И я никогда не бросал свою группу, не зарабатывал в одиночку. Хотя предложений сотни. Зовут в разные богатые регионы – приехать, выступить одному с гитаркой. Я мог бы поехать по таким «клиентам» и вернуться домой богатым человеком. Но я не сделаю это никогда. Я не бард. У меня есть группа. Но вывозить 13 человек дороговато: авиаперелет туда-обратно, кормежка, гостиница... А мы живем только в приличных отелях.

– А что делать группе, когда ты снимаешь кино или у тебя, гм… алкогольный срыв?

– Ну я же не пью годами или месяцами... Просто нет столько здоровья. А то бы мы сейчас с тобой здесь не разговаривали!.. В кино есть три периода: подготовительный, съемочный и монтаж. Во время первого и третьего я обычно в Москве, вечерами свободен и могу играть с группой. А съемки занимают всего несколько месяцев.

– На прошлом «Нашествии» говорили: «Гарик не выступает, потому что он в депрессии: ему денег на кино не дали».

– Глупости. Просто я был уверен, что во время фестиваля буду снимать картину. Но сроки передвинулись. Я не из тех, кто впадает в депрессию по такому поводу.

– А что может ее у тебя вызвать?

– Да что угодно. Отслеживать причины бессмысленно. Характер у меня уж точно не депрессивный, но, когда такое состояние все же посещает, сажусь и пью водку.

– В развитие этой темы представь себе такую ситуацию: где-нибудь вдали от цивилизации в лесной избушке сидят четверо: ты, Костя Кинчев, Юра Шевчук и Сергей Шнуров. Сидят и пьют. Как будет развиваться сюжет?

– Мы давно уже разные люди и вряд ли найдем общий язык. Думаю, все быстро разбежались бы.

– Без драки?

– В нашем возрасте драться уже стыдно. Хотя время от времени я и сейчас дерусь. Но не могу сказать, что потом горжусь собой, – наоборот.

– По идейным причинам дерешься?

– Какие там идейные причины! Выпьешь больше нормы, дрянь всякая в башку лезет... Идиотский характер.

– В 1992 году ты устраивал акцию «Все это рок-н-ролл», когда все наши рок-звезды пели вместе и воплощали дружескую идиллию.

– Конечно, ныне ничего подобного я бы уже не сделал. Да и тогда прекрасно понимал, что рок-н-ролл в том смысле, который вкладывался в это понятие, – ложь. Это было моим последним братанием с прошлой жизнью. Дальше я пошел своим путем.

– Шнура из «Ленинграда» тогда еще на горизонте не было. А сейчас ходят слухи, что ты отрицательно относишься к нему, поскольку он вторгается на твое творческое поле.

– Чушь! Нет никаких «сфер влияния». На сцене места хватает всем. А «Ленинград» и «Неприкасаемые» вообще отстоят друг от друга, как Венера и Марс! Интерес к Шнуру у меня исчез потому, что на его группу я возлагал немалые надежды. Старт-то у них получился хороший. Но – один альбом, второй такой же, третий… Дальше все понятно. Хочется нового, а не переливания из пустого в порожнее. Впрочем, быть объективным я не могу. Мое поколение и нынешнее формировались в разное время. Мы были революционерами, идеалистами, дураками, может быть, но романтиками. «Ленинград» – это уже эпоха, где идеализму места нет. Прагматизм, расчет, деньги. А деньги – самое сложное испытание. Отказаться от них крайне тяжело. Хотя Серега Шнуров – человек, безусловно, талантливый.

– Кстати, о заработках. Когда-то ты говорил мне, что переживаешь мрачный период, не всегда даже есть деньги на еду. Потом стал ездить на собственном джипе. Как идут дела сейчас?

– В материальном смысле все неплохо. Наша семья не бедствует уже несколько лет.

– Ты приступаешь к своему третьему фильму. О чем он будет?

– Послевоенное время, 46-й год. Сибирь, лагеря. История любви рецидивиста и воровки. Но политики не будет, и оценок тому времени я тоже выставлять не стану, ибо не вправе.

– Ты давно мечтал побывать на острове Пасхи. Еще не съездил?

– Нет, но съезжу обязательно.

– За рубеж часто выбираешься?

– Нет. Играть за границей не люблю. Это все «музыкальный туризм», концерты для русской диаспоры. А вот в путешествия иногда отправляюсь.

– «Там хорошо, где нас нет»?

– Я ориентируюсь на поговорку «Где родился, там и пригодился». В юности был космополитом, а сейчас в долгой поездке начинаю сильно тосковать по дому. Хотя мог бы жить и на Западе, но только когда постарею, дедушкой... Подозреваю, что так и случится. Когда стану совсем немолодым человеком – уеду жить за границу.

 

Новую программу «Поэтика» Гарика Сукачева и «Неприкасаемых» вы увидите 8 и 9 апреля на сцене ГЦКЗ «Россия»