- Чем замечателен гобой?
- Во-первых, тем, что на нем играю я. Шутка! Во-вторых, близостью к человеческому голосу. Одна из деталей гобоя – трость - схожа строением с голосовыми связками. Она состоит из двух тонких вибрирующих пластинок. Гобой преобразует колебания этих пластиночек в музыкальный звук, а человек, играющий на нем, наполняет звук эмоциями. Гобой имеет яркое индивидуальное звучание в отличие от других инструментов, которые похожи друг на друга и которые тем самым создают совершенное звучание оркестра.
- Почему вы решили играть на гобое?
- Когда мне было 10 лет, отец захотел оторвать меня от фортепиано, футбола и велосипеда и предложил послушать пластинку с инструментами оркестра и выбрать понравившийся. Видимо, он был неравнодушен к гобою, поэтому представил его в более выгодном свете, чем остальные. Я выбрал его, и с тех пор остаюсь верен этому инструменту, хотя в жизни были ситуации, которые уводили в другую сторону. Гобой – это моя судьба.
- Какой у вас инструмент?
- Я играю на гобое старейшей французской фирмы “Loree”. Давно дружу с его нынешним главой, потомком основателя. Специально для меня он сделал инструмент, на котором играю всего месяц. У нового гобоя есть особенность – он больше по размеру и звучит ниже по тембру, чем обычный. Я к нему пока привыкаю, но на последних гастролях уже смело играл, хотя это и рискованно. До этого у меня был гобой той же фирмы, он мне чрезвычайно дорог, поскольку был со мной в решающие моменты карьеры.
- Произведений для солирующего гобоя не так много. Как вы формируете репертуар? Есть ли сочинения современных композиторов? Делаете ли вы переложения сочинений для других инструментов?
- На самом деле для гобоя написано очень много. Гораздо больше, чем, например, для альта. Другое дело, что великие композиторы, произведения которых составляют золотой фонд мировой музыки, не уделили инструменту того внимания, которого бы нам, гобоистам, хотелось. Но есть менее известные авторы, писавшие достойные произведения. Под влиянием великого гобоиста Холигера многие композиторы второй половины XX века - Пендерецкий, Лютославский, Лючано Берио, Шнитке, Денисов - писали музыку с серьезным участием гобоя. Кроме того, мы расширяем репертуар с помощью транскрипций. Я адаптирую сочинения, написанные для флейты, скрипки. Это рискованный путь: произведение может оказаться слишком сложным или неподходящим для гобоя. Время покажет, насколько эти переложения имеют право на существование.
- Вы мечтаете сыграть на гобое какое-нибудь знаменитое произведение?
- Я бы с удовольствием сыграл концерт Брамса для скрипки. Но, это скорее шутка, чем реальное желание. Возможности скрипки несравнимо больше.
- Что будете играть на концерте в Рахманиновском зале?
- Два квартета Моцарта, Трио-квартет Михаила Гайдна, младшего брата Йозефа Гайдна, для оригинального состава: гобоя, альта, контрабаса и клавесина ad libitum (т. е. по желанию или необходимости). Это произведение для инструментов с большими амбициями, но незаслуженно обиженных. Кроме этого, прозвучит Блестящая фантазия на тему оперы “Кармен” Бизе в переложении Франса Борна. Завершит вечер Концертанта для флейты и гобоя Игнаса Мошелеса – композитора, мало известного широкой публики, но заслуживающего внимания. Произведение написано для солирующих инструментов в сопровождении большого оркестра, но мы переделали его для струнного состава.
- Оркестр “Эрмитаж” - не первый коллектив, созданный вами. В студенческие годы вы возглавляли ансамбль “Рикки-Тикки-Тави”. Расскажите о нем.
- Это увлечение молодости, хотя и серьезное. Во время моей учебы в консерватории повсюду создавались подпольные группы. Мы считали себя серьезными музыкантами и исполняли только инструментальные композиции на электрогитарах. Выступали с концертами. До сих пор на мои выступления в консерваторию приходят люди, которые слышали “Рики-Тики-Тави”. Некоторые сожалеют, что я бросил это дело.
- Как возник оркестр “Эрмитаж”?
- Изначально это был ансамбль сопровождения солистов оркестра “Виртуозы Москвы”. В течение года мы успешно выступали, ездили на гастроли. Однако очень часто организаторы пользовались словосочетанием “Виртуозы Москвы”, чтобы привлечь публику, и всегда находились люди недовольные тем, что на сцене нет Спивакова. Возникали неприятные ситуации. При всей моей любви и преданности этому коллективу я не считал себя вправе манипулировать его названием, и мы решили прекратить подобную форму существования. Я пошел на риск и продолжил те же выступления один в сопровождении тех же музыкантов. Это также имело успех. Потом мы долго не могли придумать название. Спустя год появился “Эрмитаж”. Никакого отношения к знаменитому музею это название не имеет, так же как музей - к французскому слову “hermitage”, означающему “уединение, келья отшельника”. Ансамбль получил название, статус, в наш репертуар стали входить не только сопровождающие, но и самостоятельные произведения.
- Сколько в оркестре человек? У него постоянный состав?
- Для нас это большая проблема. Коллектив существует без какой-либо помощи извне: исключительно на энтузиазме моем и продюсера Олега Березкина. Мы умудряемся существовать на те средства, которые зарабатываем сами. У нас нет спонсоров, нас не поддерживает филармония. Несмотря на сложности, постепенно состав укомплектовывается. Если сначала в “Эрмитаж” входило шесть музыкантов - два скрипача, альтист, виолончелист, контрабасист, клавесинист - то сейчас число удвоилось. Скоро оркестр достигнет максимальной численности – одиннадцать струнных инструментов и клавесин. Все остальное – флейта, валторны, гобой – это украшения, как я их называю, хотя, конечно, гобой в большей степени участник оркестра.
- Все создатели оркестров рано или поздно становятся дирижерами. Почему вы не дирижируете?
- Не могу взять на себя смелость выйти в Большой зал консерватории и продирижировать одиннадцатью струнниками. Для этого надо учиться, я пока этого не планирую. Ищу пути самовыражения с инструментом в руках, а не с палочкой.
- Что для вас важнее: сольная карьера или работа с “Эрмитажем”?
- Я выступаю с разными оркестрами и в нашей стране и за рубежом, но приоритет все равно отдаю “Эрмитажу”. Для меня это своего рода инвестиционная деятельность: приходится вкладывать много творческих и физических сил. Надеюсь, что когда-нибудь все это окупится сторицей. На сегодняшний день наша задача - укомплектовать и сохранить коллектив и создать репертуар, интересный широкой публике. Нам бы не хотелось быть плохой копией “Виртуозов Москвы”. Поэтому мы ищем свой путь. Может быть, он будет сложный и не такой яркий, как у “Виртуозов” или “Солистов Москвы”, но по-своему интересный.
- Почему вы не остались в Испании, подобно большинству ваших коллег из “Виртуозов Москвы”?
- В Испании остались одни из лучших музыкантов оркестра. Но я никого не упрекаю: жизнь там дает возможность полноценно заниматься творчеством. В свое время у меня были предложения от западных оркестров. Но, во-первых, приглашение означает лишь участие в конкурсе: на Западе просто так никого на работу не берут. Во-вторых, тогда “Виртуозы Москвы” были для меня самым главным в жизни, я не хотел оттуда уходить. К тому же жизнь свободного художника всегда была мне дороже, нежели спокойное существование даже в хорошем западном оркестре. Я много ездил, много играл, благо Спиваков всегда мне доверял. А если бы сегодня вдруг у меня появилось желание работать на Западе, оно бы не осуществилось - после 40 лет в Европе не охотно принимают на работу.
- Вы только что вернулись из Италии. Каковы впечатления от выступлений?
- Я участвовал в музыкальных фестивалях Италии: в городе Сорренто, недалеко от Неаполя, и на Сицилии. Впечатления самые благоприятные: красивые места, хорошие залы, доброжелательная публика, старательный и добросовестный оркестр моих друзей из Астрахани со главе с Владиславом Белинским. Вот только было очень жарко.
- Как вы относитесь к критике?
- Мне интереснее читать негативные рецензии. Иногда метко подмечают недостатки, в этом случае стараюсь учитывать замечания. На конструктивную критику не обижаюсь. Расстраивает только глупость, абсурд и некомпетентность.
- Как проводите свободное время?
- Отпуска в привычном понимании у меня давно нет. Когда выдается свободное время, я уезжаю на дачу: там наслаждаюсь уединением, природой и общением с близкими людьми. Никогда не отдыхаю на крупных курортах среди большого скопления людей.
- В театр, кино, на концерты ходите?
- Очень редко. Когда слышишь столько музыки в собственном исполнении, хочется немного отдохнуть от нее. Из того, что посетил за последнее время, запомнились концерты западных музыкантов на фестивале в городе Кольмаре. Это было очень полезно, я понял, что есть еще возможности для развития. Недавно с дочкой были на “Щелкунчике” в Большом театре. Надеюсь в будущем найду время для посещения концертов и театров.
