Москва в 1812 году

Ровно 200 лет назад Наполеон был уже на подступах к Москве. Наша древняя столица во всех смыслах приняла огонь на себя и в страшном пожаре уцелела лишь на четверть. Вот лишь несколько зданий — «участников» тех событий.

Шереметевский Странноприимный дом

Сухаревская пл., 2

«Оказывать помощь сирым и убогим, не спрашивая роду и племени». Так было записано в уставе Странноприимного дома, который открылся за два года до начала Отечественной войны и через полтора года после смерти своего основателя, графа Н.П. Шереметева. Дворец граф посвятил памяти своей жены Прасковьи Жемчуговой. На время войн, которые сотрясали Россию за последние два века, больница превращалась в госпиталь. В 1812-м тут лечили и русских, и французов — впрочем, неблагодарные французы при отступлении собирались его взорвать. До сих пор в архиве НИИ скорой помощи им. Склифософского, которому теперь принадлежит дом, хранится история болезни князя Багратиона, смертельно раненого при Бородине. Сам князь говорил так: «Я умру не от раны своей, а от Москвы».

Усадьба Орлова-Денисова

Ул. Б. Лубянка, 14

В этом доме в 1812 году жил генерал-губернатор города и главный московский патриот граф Ф.В. Ростопчин. Из-под его пера выходили так называемые «афишки», в которых он на народный манер высмеивал наполеоновскую армию. Здесь, во дворе дома, разъяренная толпа казнила купеческого сына Верещагина, которого Ростопчин обвинил в измене: тот перевел приятелю вычитанную в иностранной газете речь Бонапарта. Этот эпизод Толстой описал в «Войне и мире». Сюда же, на Лубянку, курьер доставил Ростопчину официальную бумагу от Кутузова о сдаче Москвы. После смерти Ростопчина дом продали герою войны 1812 года графу Орлову-Денисову. Забавно, что перед октябрьской революцией это здание принадлежало обществу страхования от огня. Ведь именно Ростопчина считают главным виновником московского пожара. После революции здание было занято ОГПУ, в недавнем прошлом — разорившимся «Инкомбанком». Главное здание некогда роскошного барочного дворца сейчас в руинах. По слухам, ФСБ собирается устроить здесь дом приемов.

Храм святого Мартина Исповедника

Ул. Александра Солженицына, 15/2

Есть легенда, что, восхитившись архитектурой и убранством этого храма, Мюрат приказал выставить у входа охрану — от мародеров. После ухода французов именно здесь состоялся первый благодарственный молебен. Вокруг храма сохранилась историческая застройка — большая редкость. Многих приводит в замешательство табличка на стене Мартина с адресом «Большая Алексеевская». Так улица Александра Солженицына, недавно бывшая Большой Коммунистической, называлась до революции.

Дом Румянцева-Задунайского

Ул. Маросейка, 17

Особняк в конце XVIII века принадлежал герою Семилетней и русско-турецких войн, генералу-фельдмаршалу П.А. Румянцеву-Задунайскому. Комнаты были украшены рисованными и барельефными сценами баталий, в которых участвовал полководец. Но следующий владелец, купец Щеглов, все счистил. Потом дом был отдан под квартиры и торговые лавки. Были тут и правление Либаво-Роменской железной дороги, и аукционная контора, и филиал компании «Сименс—Шуккерт», а после революции — коммуналки. Сейчас особняк занимает посольство Беларуси. А в 1812-м тут располагался учрежденный Наполеоном городской муниципалитет. На воротах сохранился барельеф «Свободен от постоя»: это значит, что владелец дал денег на строительство казарм и может не опасаться, что у него расквартируют гусар.

Высоко-Петровский монастырь

Ул. Петровка, 28

Петровскому же монастырю в 1812-м не повезло. В древнейшей обители (основана в XIV веке) была расквартирована тысяча французских кавалеристов. Тут маршал Мортье, которого Наполен назначил военным губернатором, выносил приговоры москвичам по обвинению в поджогах. У монастырской стены, что выходит на Петровский бульвар, приговоры приводились в исполнение: 13 человек были расстреляны, а затем повешены на фонарных столбах. В Боголюбском храме была устроена мясная лавка: на вбитых в иконостас гвоздях висели бычьи туши. Сегодня, сидя на скамеечке в уютном утопающем в зелени монастырском дворе, все эти зверства представляешь себе с трудом.

Усадьба Разумовской

Ул. Маросейка, 2/15

Угловой дом, на первом этаже которого теперь вход в метро «Китай-город», был резиденцией маршала Мортье. Покидая Москву, Наполеон приказал ему взорвать Кремль. Приказ не был выполнен полностью: часть крепостных стен была разрушена, пострадала Грановитая палата, но храмы уцелели. Кремль был разграблен, и его сокровища, вывезенные французами, ищут до сих пор. А Мортье в итоге вернулся в Россию в 1830 году в качестве посла Франции.

Усадьба Баташева

Яузская ул., 9

В авангарде французских войск в Москву въехал Иоахим Мюрат, наполеоновский маршал, неаполитанский король, свояк Бонапарта (он был женат на сестре императора Каролине). Мюрату приглянулся огромный дом на Яузе, и он прожил тут некоторое время. Усадьба принадлежала одному из братьев Баташевых, крупнейших российских горнозаводчиков. Впоследствии на баташевских заводах были отлиты чугунные скульптуры, украшающие Триумфальную арку. Мюрат был потрясен тем, что столь изысканный дворец (есть версия, что его строили по проекту Баженова) принадлежал купцу. Впрочем, к тому времени род Баташевых был возведен во дворянство. Благодаря Мюрату усадьба была спасена от пожара. В позапрошлом веке тут образовалась Яузская больница, которая существует до сих пор и носит имя «Медсантруд».