Современные реалии никак не радуют, так что имеет смысл хоть на пару часов «смыться» в волшебное королевство. Disney с традиционным для него размахом снял фильм «Золушка», в котором превратиться в принцессу несчастной замарашке помогает фея-крестная в образе Хелены Бонем Картер…
— Хелена, каково вам было почувствовать себя хотя бы на съемочной площадке феей? Наверное, в детстве об этом мечтали?
— Нет, маленькой девочкой я хотела стать Мэри Поппинс. Посмотрев в четыре года фильм про эту английскую няню, я в нее буквально влюбилась. Но в каком-то смысле фея, опекающая Золушку, на нее похожа — она тоже приглядывает за девочкой, и в трудные минуты приходит ей на помощь. Быть чьим-то духом-хранителем — и в самом деле прекрасно. Потом, есть чисто актерский интерес играть подобные роли — ты получаешь такие неограниченные возможности фантазировать, сочиняя свою собственную добрую фею.
— Вам приходилось переживать минуты отчаяния, когда вас, возможно, выручал лишь дух-утешитель, как фея — Золушку?
— Конечно. По-настоящему черные минуты я пережила уже в детстве — когда мне было 8 лет, с моей мамой случился нервный срыв. А спустя пять лет разразилась другая катастрофа в моей семье — после инсульта папа оказался прикован на всю жизнь к инвалидной коляске. Наверное, жестоко то, что сейчас скажу, но у меня тогда возникло ощущение, что я потеряла папу. Тот человек, который лежал недвижимым, не имел ничего общего с тем человеком, которого я так хорошо знала… Но тогда же пришло желание проживать другие жизни, изучать другие эпохи, носить другую одежду. К тому же, мне было необходимо бежать от себя, укрыться в мире, в котором я могла хоть что-то контролировать. Тогда я нашла агента, и, что удивительно, он поверил в меня, несмотря на то что я была болезненно застенчивой. Как у большинства подростков, у меня была куча самых разных комплексов, из-за которых я, например, не пошла в актерскую школу. Так что, представьте себе, у меня нет профессионального образования. От каких-то комплексов, признаюсь, я избавилась не так уж давно. Казалось бы, пришло время играть мам и бабушек, а тут вдруг осознала себя хозяйкой своего тела, которого я всегда так стеснялась. Поздновато, конечно, но, как известно, лучше поздно, чем никогда…
— Вам, судя по всему, нравится сниматься в сказках. Это своего рода бегство в то детство, когда родители были здоровы?
— Конечно, хочется вернуться в детство. Но, вы знаете, я ведь была очень долгое время инфантильна. С одной стороны, после трагедии, случившейся с отцом, мне пришлось быстро стать самостоятельной. Я была очень зрелым человеком, но в то же время во мне вдруг проснулся Питер Пэн — мне так отчаянно не хотелось взрослеть! И я продлила себе детство, живя с родителями до 30 лет…
— Вам, конечно, повезло встретить Тима Бёртона, у которого было тоже несчастливое детство и который, судя по его фильмам, и в 57 лет одновременно и мудрец, и ребенок. Каким он видится вам, самому близкому ему человеку? Какой он в жизни и на сценической площадке?
— Какой он в жизни… Он любит дождь и зиму, он всегда одевается в черное. Ненавидит ходить по магазинам. Он очень ревниво относится к тому, что я могу спать где угодно, а он постоянно страдает от бессонницы. Дома он меня называл «босс», но на площадке, конечно же, хозяин — он…
В обычной жизни он весьма разумен и практичен, хотя многим он кажется чудаком и даже сумасшедшим.
Но, действительно, всегда удивительно смотреть на то, что он придумывает, — это каждый раз нечто особенное. Он обладает непогрешимым чувством вкуса и чувством юмора, оригинален не потому, что ему хочется быть «интересным», а потому, что иначе не может — он именно так видит и чувствует мир. Вы знаете, Тим очень скрытен, когда речь заходит о его творчестве. И я не всегда рискую задавать ему вопросы. Вы можете не поверить мне, но я порой чувствую себя польщенной, когда он спрашивает мое мнение. Если вы думаете, что на съемочной площадке он во мне видит женщину, с которой он живет уже пятнадцать лет, то это не так. Доходит до смешного — помню, как на съемках «Крупной рыбы» он был дружелюбен со всеми, кроме меня, и я взбунтовалась. «Хай, — сказала я ему, — ты помнишь, что я вынашиваю в животе твоего ребенка? Мне кажется, Эван Макгрегор и другие даже не подозревают, что мы близки»…
— Вы советуетесь с ним по поводу предлагаемых вам ролей?
— Иногда. Но здесь включается в нем отцовское начало: его волнует, как долго будут продолжаться съемки, смогу ли я проводить выходные с детьми…
— А для вас самой что может послужить манком? Возьмем для примера три абсолютно разных фильма: мюзикл «Суини Тодд», историческую драму «Король говорит» и недавний байопик «Тост».
— Ну, с «Суини Тодд» все понятно: его снял Тим — это во-первых, а во-вторых, я очень люблю петь. Пение меня в буквальном смысле опьяняет! Так что упустить возможность сняться в мюзикле я, конечно, никак не могла. Вы можете смеяться надо мной, но я уверена, что забеременела именно потому, что снялась в «Суини Тодд» — я пела, и в эти моменты во мне вырабатывались гормоны счастья. Что касается «Король говорит», то мы оставим в стороне очевидный повод — драматизм самой истории и то, что именно о моей героине говорят: «Если бы Георг не был женат на столь сильной женщине, он никогда не смог бы стать королем…» Но ведь, помимо всего прочего, мне дали возможность сыграть маму ныне здравствующей королевы!
— Вы, кстати, встречались с Елизаветой II?
— Да, я была приглашена на ужин в Букингемский дворец. Кстати, выяснилось, что королева знала моего отца, когда он был еще преуспевающим банкиром. Что и говорить, это была незабываемая встреча.
— А что скажете про «Тост» — фильм, снятый по автобиографичной книге известного британского шеф-повара Найджела Слейтера? Вместо роскоши королевского двора — ведра и швабры уборщицы…
— Так уж получилось, что я родилась в материально благополучной семье и за состоянием дома мне не приходилось следить. И уж тем более этим заниматься самой. В процессе подготовки к роли миссис Поттер я прошла ускоренный клининг-курс — пошла в один из магазинов и реально взяла мастер-класс у уборщицы. Я узнала массу разного про всевозможные моющие средства, никогда бы не подумала, что это может быть так интересно. И еще мне понравилось, что эта работа дает удовлетворение, потому что ты видишь результаты своего труда немедленно: здесь и сейчас.
— А как насчет готовки? Ведь ваша героиня — превосходный повар…
— В детстве я отличалась неприхотливостью в еде. Картофель фри, чипсы и шоколад — вот и все, что мне было нужно. Сейчас я с удовольствием готовлю для семьи. Тим говорит, что лучше всего у меня получается баранина с чесноком и томатами, этот рецепт я переняла у своей мамы. Но, конечно, до Найджела Слейтера мне далеко. Кстати, однажды он будто подслушал мои тайные мысли и угостил простым, но сногсшибательно вкусным ужином. У него даже моцарелла с соусом песто имеет особый вкус. Помимо этих гастрономических радостей, съемки в «Тосте» оказались для меня очень важными. Ведь это история про маленького мальчика, мечтающего быть поваром. И поневоле я поняла, что происходит с мальчишками в этом возрасте, почему они так придирчивы в еде. Это помогло мне сблизиться с моим сыном…
— Кстати, о воспитании. Вы поняли, что самое главное в этом сложном деле?
— Ну, понятное дело, — любовь. Но этого тоже не достаточно. У меня были проблемы с детьми — при всей своей огромной любви к ним, я на многие вещи реагировала, как строгий полицейский, сплошь и рядом отдающий приказы. Пришлось посещать курсы, которые настраивают чересчур требовательных родителей на волну спокойствия, легкости и доброжелательности. После этого уровень конфликтности в семье упал практически до нуля…
— Но, надо полагать, вы их ругали не за чересчур экстравагантный вид!
— Да уж, конечно! Я понимаю, о чем вы меня хотите спросить. Да, знаю, что меня часто критикуют за то, что я ношу, за мою прическу, за то, что мои зубы не сверкают голливудской белизной. Это все дело критиков.
Мне важнее, насколько комфортно в таком платье и с такой прической я себя ощущаю. И, как вы понимаете, комфорт определяется вовсе не столько физическим удобством одежды, а тем, насколько она выражает мою личность. Каждый из нас — уникальное существо, почему же внешне мы так стремимся к унификации? Я никогда не стремилась к тому, чтобы быть как все…
— Кстати, о платье. Говорят, что на создание наряда для феи-крестной у художницы по костюмам Сэнди Пауэлл ушло 120 метров ткани, 400 светодиодов, тысячи кристаллов Swarovski. Что же мы такое увидим?!
— Можете себе представить, как долго ломала голову бедная Сэнди над тем, как же должна выглядеть фея! Правда, на съемках бедной была уже я — костюмы сказочной красоты, спору нет, но ужасно неудобные! Я была так затянута в корсет, что большую часть времени, мне кажется, от нехватки кислорода я находилась в бреду. И потом, эти платья были невероятной ширины — идя в них, я сбивала все предметы на своем пути. Словом, я была ходячей катастрофой! Но в первый момент зрители меня увидят в образе старой нищенки…
— Хелена, неужели этой сказкой еще можно удивить зрителей?
— Поверьте мне, эту историю вы откроете для себя, как в первый раз...
Благодарим за помощь при подготовке материала кинокомпанию WDSSPR.
