Полина Пушкарук: «Я верю, что театр и кино — это исповедь»

Как правило, летом не бывает громких кинопремьер. Но какое же правило без исключения. 12 июня в российский прокат вышла кинолента «Я не вернусь» эстонского режиссера Ильмара Раага. Его фильмы получили множество призов на международных кинофестивалях, а самого Раага называют новым Бергманом: отличительной чертой его кинокартин считается глубокая психологическая разработка образов. Фильм «Я не вернусь» тому подтверждение. В центре сюжета две героини — воспитанницы детдома. VashDosug.ru поговорил с исполнительницей главной роли накануне премьеры.

— Расскажите, как вы попали в этот фильм?

— На третьем курсе мы ездили в Петербург на фестиваль театра «Балтийский дом». Там я познакомилась с режиссером Мишей Погосовым. Мы стали общаться, и где-то через полгода мне написал директор по кастингу, что они ищут девочку для проекта, а Миша меня порекомендовал. Первые пробы у нас были по Skype, потому что Ильмар был в Эстонии, а я в Москве. И где-то через месяц мне позвонили и предложили приехать в Петербург на пробы. Я попробовала сыграть сцену, и в этот же день меня утвердили.

— Как бы вы охарактеризовали работу Ильмара с актерами?

— Он много репетирует до съемочного процесса, что необычно для кино. Он изначально ставит перед тобой актерскую задачу, что сейчас характерно, скорее, для театра. Ильмар был абсолютно спокоен в самых экстремальных ситуациях, не срывался и не кричал. Он — мужчина, который все дежит в своих руках. Однако, он шел на компромиссы, если считал, что это, действительно, нужно. Ильмар всегда давал нам попробовать сделать дубль, в котором мы могли продемонстрировать свои собственные идеи. И это очень сильно помогало нам в работе.

— Другими словами, вы изначально пробовали сыграть свою версию дубля?

— Нет. Сначала мы разводили мизансцену на площадке. Потом мы начинали репетировать и пробовали то, что хотел сделать Ильмар. Если сразу получалось то, что он хотел, следующим дублем мы пробовали сделать свой вариант.

— В фильме множество тем. Какую бы вы выделили?

— Встретились два одиночества. И если одному еще нужна теплота человеческих отношений, то другому — уже нет. Основной драматизм фильма заключается в ненужности любви. Героиня привыкла к обману из-за своего прошлого, и она уже не может перестроиться.

— Неспособность любить происходит из детства, проведенного в детском доме?

— Думаю, да. По крайне мере, я играла, исходя из этой трактовки. Моя героиня хочет полюбить, но не может. Будто бы существует некий барьер между ней и другими людьми. Зачем открываться, если тебя снова обманут?

— В начале фильма ваша героиня стремится как бы к нормальной жизни: заканчивает институт, учиться в аспирантуре, у нее завязывается роман с одним из преподавателей…

— Слово «как бы» здесь ключевое. Настоящее, видимо, было только там, в детдоме. Грубо говоря, там была среда, в которой она знала, как жить. А как жить здесь, в этом «нормальном» мире, она не знает.

— Наверное поэтому, когда у нее не получается вписаться в «нормальный» мир, ощущения катастрофы в фильме не возникает…

— Да. Мир, в котором ей удалось некоторое время пожить, не настоящий. Этот мир — обман. И даже если она в этом не признается, она это чувствует. Я считаю, что невозможно не чувствовать, когда в твоей жизни есть обман. Можно не произносить это вслух, но это так. Она обманывает и себя, и своего любовника, и его жену.

— Мне показалось, что в фильме существуют два мира — мир природы и мир людей, он же мир цивилизации. При этом второй мир, зачастую, несет в себе опасность.

— Героинь можно назвать волчатами, и, конечно, им ближе природа. Мне по духу тоже ближе природа нежели цивилизованный мир, хотя и в нем мне хорошо… Мне кажется, если ты не будешь природу злить, она тебя не обидит. А люди могут обидеть просто так, без причины. Поэтому иногда бежишь от них.

— С периодичностью в один-два месяца вы приезжаете со своими одногрупниками из Москвы в Петербург, чтобы сыграть спектакль «LIEBE. Schiller» в театре имени Ленсовета. Чем так важна для вас эта постановка?

— Это наш студенческий спектакль. Мы когда-то сделали его на своем курсе. Была бы возможность, мы, наверное, восстановили бы все наши студенческие спектакли. И Петербург — не самый дальний свет, куда можно ездить. Четыре часа, и ты в Петербурге, четыре часа, и ты в Москве. Мы сыграли-то спектакль раз пятнадцать, а делали его целых два года…

Я верю, что театр, кино и вообще искусство — это исповедь. Именно в этом спектакле я могу говорить прямым текстом о том, что у меня болит. Все то, что я не могу сказать в жизни, я могу говорить в этом спектакле. И я думаю, что у других девчонок, с которыми мы его играем, то же самое. Поэтому мы так держимся за эту постановку. Правда, сейчас ездить сюда становится сложнее, поскольку мы теперь больше заняты в своих театрах в Москве. Но, тем не менее, это не ослабляет наше желание приезжать сюда. Я думаю, для всех нас этот спектакль самый любимый. Он выстраданный, выплаканный. Каждая из нас говорит в нем про свою боль. Не то что я, как Поля, говорю про боль своего персонажа. А именно я, Поля, говорю про свою боль. Что может быть лучше этого?..

— А в Москве вы сейчас что-нибудь играете?

— Да, я играю в Студии театрального искусства Сергея Васильевича Женовача спектакль по Диккенсу «Битва жизни». В нем я играю старшую сестру Грейс. И сейчас я ввожусь в спектакль по Венедикту Ерофееву «Москва-Петушки», где я буду исполнять роль Ангела. А в сентябре мы начнем репетировать новую работу по рассказам Зощенко 30-х годов.

— Как вы думаете, где можно больше реализоваться в театре или в кино?

— Реализоваться можно и там, и там. Хотя это такие разные вещи. Театр — это в первую очередь процесс. Только там можно развиваться актерски. Кино — это команда. И мне, как бывшему футболисту, кино ближе, потому что это командная игра. Театр — в меньшей степени командная игра. Хотя мне повезло, и пока в нашем театре я этого не чувстую. В кино существование актера прерывистое: это существование от дубля к дублю и не в хронологическом порядке. Мне кажется, что для актера театр — это очень важно, потому что там он учится слышать партнера, видеть его, разговаривать, воспринимать. В театре актер учится строить процесс. А если актер не умеет делать это в театре, играть в кино будет сложно. Мне, во всяком случае, было бы сложно.