После того, как в «2012» весь мир разрушил до основания, ему ничто не стоит поджечь, взорвать, утопить резиденцию президентов Соединенных Штатов Америки. Как это получилось у «мастера-катастрофы», мы увидим 18 июля. А накануне Эммерих, по традиции, приехал в Россию презентовать свой очередной мегапроект.
Кадр из фильма «Штурм Белого дома».
- Роланд, когда мы с вами два года назад встречались на премьере «Анонима», вы говорили, что начинаете работать над фантастическим проектом «Сингулярность», и вдруг, как будто между делом, вы сотворили очередной блокбастер. Как это случилось?
- Все получилось спонтанно…
- Ничего себе, «спонтанно» снять блокбастер...
- Да, всего 14 месяцев понадобилось на реализацию этого проекта, вплоть до доведения его до кинотеатров. И хорошо, что все так быстро, — не люблю, когда тянут резину. Короче, у нас застопорилось дело со съемками Singularity, когда мне позвонили и спросили: не хочу ли я снять историю про штурм Белого дома? Ну, кто ж от такого откажется?
- Да вы уже в третий раз покушаетесь на Белый дом!
- И. если честно, я до последнего момента сомневался: неужели мне снова позволят сделать это?! На самом деле, Белый дом просто обречен быть «героем» «летних» блокбастеров. Обратите внимание, ведь не случайно все мегапроекты, которые выходят в это время, основаны либо на комиксах, либо на литературных бестселлерах. Продюсеры не хотят рисковать, предлагая зрителю что-то очень оригинальное. Белый дом — бренд, при этом является символом цивилизации и демократии. И если кризис переживает Белый дом, значит, кризис переживает сама Америка. Это, конечно, цепляет зрителей. Людям чрезвычайно интересно узнать о жизни этого дома: как там складывается социальный этикет и взаимоотношения, какие существуют традиции. К тому же, мы рассказываем историю с сильными персонажами, в необычном стиле, комбинируя элементы динамичного боевика и захватывающего политического триллера.
- Зная ваш перфекционизм, можно себе представить, сколько головной боли было у художников и декораторов при создании интерьеров Белого Дома...
- Да, трудностей было немало. Во время экскурсии по Белому дому невольно замечаешь, что, по сути, это обычный дом в парке, окруженный небоскребами. С другой стороны, здание напичкано самыми новейшими технологиями, которые только можно себе вообразить, и даже теми, которые представить себе пока невозможно. И перед нами, действительно, стояла задача показать Белый дом настолько реалистично, насколько только возможно. Для этого нам пришлось провести серьезное исследование, но в итоге это было увлекательно и познавательно. Кое-что мне самому пришлось вспоминать: мне довелось побывать в Западном крыле, когда меня пригласили в Белый дом представить Биллу Клинтону «День независимости». Разумеется, что-то нам приходилось додумывать, руководствуясь лишь элементарной логикой. В конце концов, в Белом доме есть комнаты, в которые никогда не ступала нога фотографа. О каких-то помещениях мы знаем лишь понаслышке, например, о президентском аварийном оперативном центре — так называемом бункере, где президент может пережить ядерную атаку. Конечно, никто из простых смертных никогда не увидит это помещение. Все мы слышали о секретных ракетных шахтах в фундаменте здания, но, как вы понимаете, нам никто не собирался подтверждать эту информацию. Но, так или иначе, мы старались создавать интерьеры здания максимально приближенно к реальным. Единственное, что мы изменили, — это пол. В Белом доме слишком много ковров, нам бы они слишком мешали.
- «Штурм Белого дома» — это, конечно, не фильм-катастрофа, как «Послезавтра» или «2012». Но не стоит преуменьшать катастрофичность последствий захвата террористической группировкой резиденции президентов США. Известно, с каким нетерпением ждут выхода этого блокбастера. Как вы думаете, почему так любят фильмы-катастрофы?
- Если речь идет о «стихийных» фильмах, то здесь в нас просыпаются наши древние предки, которые зависели от милости природы, и, с одной стороны, ужасались, с другой — восхищались неуправляемой стихией. Это нам присуще на онтологическом уровне, и никуда от этого не деться. Я, например, с детства ужасно боюсь грозы.
А вообще, в такого рода сюжетах нас покоряют две вещи. Во-первых, сплав повседневной жизни с чудовищностью происходящего. Согласитесь (и, слава Богу!) — наша жизнь не предоставляет нам много возможностей испытать острые чувства. А во-вторых, герой, способный противостоять хаосу. Это рецепт вне времени. Каждый из нас спрашивает: а как он поведет себя в экстремальной ситуации? В том-то и дело, что я никогда не стремился снимать кино про супергероев, наоборот, в том-то и смысл, чтобы показать, что и мы способны на подвиги. Вот и Кейл, герой «Штурма Белого Дома» — самый обычный, не очень удачливый, парень. Он охранник Капитолия, после развода у него разладились отношения с дочерью, и его в очередной раз прокатили с назначением в Секретную службу. Но когда случается катастрофа, он получает шанс проявить себя.
Кадр из фильма «Штурм Белого дома».
- Вы сразу увидели в этой роли?
- Когда мы с ним встретились, я сразу понял: либо я буду снимать фильм с ним в главной роли, либо не буду снимать фильм вовсе. Кстати, Татум тоже поневоле ускорил процесс съемок. По контракту он вот-вот должен был начать сниматься в другом проекте, и нам пришлось ускорить подготовку «Штурма Белого дома». Художникам здорово пришлось попотеть, что и говорить. Но мне и в самом деле хотелось, чтобы именно Ченнинг стал нашим героем. В нем сосредоточены все качества нашего героя. Он миловиден, но при этом в нем чувствуется настоящая мужская сила. Он гибок, смел — все трюки он исполнял сам. Он умен, у него отличное чувство юмора и здоровые амбиции. После недели съемок я сказал: «Этот человек в ближайшие десять лет станет суперзвездой». Признаюсь, такие слова я произносил лишь дважды. И с одним я точно угадал — это был Уилл Смит.
- Кстати, недавно приезжал к нам в Петербург и рассказывал, с каким удовольствием снимался в вашем «Дне независимости». Похоже, вас можно назвать не только «мастер-катастрофа», но и «мистер хорошее настроение»…
- Думаю, помимо всего прочего, актеры ценят, что я стараюсь выстроить с ними доверительные отношения, — я не из тех режиссеров, которые управляют процессом, развалившись в кресле, и общаются с актерами только через мегафон. Я стараюсь, чтобы на съемочной площадке царила доброжелательная атмосфера — мне необходима гармония вокруг меня. Поэтому я никогда не работаю с капризными актерами, как бы гениальны они не были. Прежде чем кого-то позвать в проект, я спрашиваю своих коллег: «Скажите, а как работается с N?» Пару раз мне пришлось уволить членов съемочной группы из-за их склочности — не выношу интриг, скандалов, криков. Пусть это все остается на экране. (Смеется).
- Ваше спокойствие поразительно, учитывая, за какие многомиллионные бюджеты вы отвечаете! Вы с такой же выдержанностью снимали первый свой крупный проект?
- Нет, конечно. Это были «Звездные врата» с 55-миллионным бюджетом. По тем временам, а это был 1994 год, сумасшедшие деньги. Помню, за день или два до начала съемок я сидел в Мексике, накачивал себя текилой, и прикуривал сигарету от сигареты. По-моему, в тот день я выкурил то ли шесть, то ли семь пачек. Это был ужас! Тем более что мой папа, хотя он и был достаточно обеспеченным человеком, на всю жизнь вдолбил в мою голову мысль, что нельзя транжирить деньги. Его любимая присказка была «кто не чтит пфенинг, талера не стоит». И мне это здорово помогло — продюсеры легко выделяют на мои проекты многомиллионные бюджеты. И, кстати, эта их уверенность во мне имеет и оборотную сторону медали.
- В смысле?
- Мне хочется снимать не только масштабные, но и камерные проекты. А их от меня никто не ждет — нет, раз уж я умею снимать кино, которое приносит гигантские деньги, значит, я и должен только этим заниматься. Так что не удивляйтесь, если на склоне лет я займусь театральной режиссурой.
- Это на вас так подействовал Шекспир?
- Да, снимая «Анонима», я тесно столкнулся с театральным миром, и, действительно, увлекся им. Сцены из спектаклей, которые играли в нашем кино актеры шекспировской труппы, режиссировал не я, а Тамара Харви, режиссер нынешнего «Глобуса». И она посоветовала мне попробовать взяться за оперу. Может, и в самом деле, поставлю «Похищение из сераля» или «Волшебную флейту» Моцарта. Или Верди. Но точно не Рихарда Вагнера — он слишком уж немецкий.
- Вы разлюбили Германию?
- Ни в коем случае! Напротив, думаю, что на старости лет я вернусь в Германию… Знаете, я постоянно путешествую, и везде чувствую себя как дома. Но когда я прислушиваюсь к своему сердцу, то понимаю, что по-настоящему дома я только в родном Зиндельфингене. Наверное, не случайно, когда я говорю о чем-то очень личном, я предпочитаю это делать на родном языке. Смешно, когда в Америке меня одолевает тоска по Германии, прошу сестру приготовить что-нибудь из немецких блюд. Особенно хорошо у нее получается рейнское жаркое из маринованной говядины. Так что от своих корней никуда не денешься.
- Хотя вы все-таки решили получить американское гражданство спустя четверть века…
- Я просто устал общаться с иммиграционными властями всякий раз, когда я еду в Штаты. Они с таким подозрением всегда спрашивали меня о причинах моей поездки. Правда, после того, как я называл свои блокбастеры, они уже просили автограф…
Благодарим за помощь при подготовке материала кинокомпанию WDSSPR.
