На IX Фестиваль немецкого кино в Санкт-Петербурге привезли картину Кристиана Цюберта «Три четверти луны» — про сурового и мрачного пожилого таксиста Хартмута из города Нюрнберг и маленькую испуганную турецкую девочку по имени Хаят. На показах в Москве и Новосибирски картина прошла успешно, что неудивительно: серьезная, глубокая лента, с изумительным юмором, чисто национальным колоритом и, при всем том, каким-то поразительным русским духом.

VashDosug.ru побеседовал с режиссером и исполнителем главной роли .

- Вы давно знакомы друг с другом, но доводилось ли вам раньше вместе работать?

- КЦ: С самой ранней юности я восхищался Эльмаром как актером — и в моем самом первом фильме про двух молодых курильщиков марихуаны он сыграл небольшую роль. После чего сказал, что ему было забавно у меня сниматься. Почему — не знаю! Может быть, он сам скажет?

- ЭВ: Сам не помню, почему я так сказал! Я по сценарию был адвокатом, а один из этих молодых героев — моим сыном. И вот они крутят какие-то свои дела, делают свои гешефты с марихуаной, а потом появляюсь я. К тому моменту, как наступило время съемок моего эпизода, фильм снимался уже несколько недель. Я приехал, посмотрел на съемочную площадку и спросил: что здесь происходит?! Несмотря на то, что надо было серьезно работать, было ощущение, что все сидят в облаке марихуаны и немножечко на этом съехали.

- Давайте вернемся к сегодняшнему дню. Ответьте, пожалуйста, оба! Как вам работалось с этой маленькой девочкой, которая так замечательно сыграла?

- КЦ: Прежде, чем выбрать эту малышку, мы отсмотрели 600 человек! А потом, как чаще всего бывает, она оказалась дочкой знакомых знакомых, живущих буквально в соседнем дворе. Конечно, с маленькой девочкой нельзя работать, как со взрослой актрисой, надо находить свои ниточки, свои пути. Если мне нужно было, чтобы она сосредоточенно и серьезно куда-то смотрела, я ей показывал определенную точку и просил про себя, не размыкая губ, досчитать до 10, глядя на эту точку. А когда мне было нужно, чтобы она выглядела растерянной, я ей давал задачи на устное умножение, что было для нее сложновато.

-ЭВ: А мне он не рассказал эти трюки, возможно, я бы тоже лучше сыграл! Я до этого не работал с детьми на съемочной площадке, но вообще я очень хорошо нахожу общий язык с детьми. Ведь дети любят, когда их воспринимают всерьез и так же к ним относились, особенно в рабочем процессе. А многие любят сюсюкать... И Меркан-Фатиме было очень важно, чтобы я с ней обращался как с нормальным, обычным партнером, а не как зазнавшийся сноб, у которого за спиной 20 лет работы в кино — проходя, потреплю ее по плечу, мол, умница, хорошо посмотрела в камеру. ъ

- А у нее это первый киноопыт?

- КЦ: Да, до этого она вообще нигде не снималась, это первое ее выступление в кино.

- На протяжении всего фильма мы видим идеальную операторскую работу (при том, что оператор – женщина!). И лишь в начале, на самых-самых первых кадрах, при появлении в кадре мамы с дочкой, камера вдруг резко дергается, кадр скачет. А потом — плавное течение картины. Это что — такой символ, что жизнь главного героя покачнулась, поколебались основы?

- КЦ: У нас, честно говоря, был очень скромный бюджет. И не все сцены можно и нужно было снимать с камерой со штативом, иногда снимали просто с рук. Конечно, этот кадр был случаен, но теперь я скажу, что это была наша художественная задумка!

- Что будет дальше с героями, они встретятся?

- ЭВ: Вопрос открытый. И не самый важный. Нас часто спрашивают, вернется ли жена к герою. Но точные ответы делают эту историю более прямолинейной, однозначной. Важна не сама девочка и ее дальнейшая судьба, а то, что она в Хартмуте разбудила и открыла.

- Но это ведь не только ее судьба, это их дальнейшая жизнь!

- КЦ: Конечно, и девочка многому научилась у Хартмута…

-Например, ругаться!

- КЦ: Конечно, это очень важное умение в жизни... и для актрисы тоже!

- В фильме прекрасное музыкальное сопровождение…

-КЦ: Да, композитор у нас тоже женщина — Аннет Фокс. Мы очень тщательно подходили к вопросу, нам хотелось, чтобы музыка не забивала восприятие зрителя, не мешала, не подталкивала к каким-то очевидным решениям. То есть, чтобы это было не многоинструментальное голливудское объяснение, где тревога, а где радость, а такой маленький уличный оркестрик.

- И последний, любимый вопрос для гостей нашего города: понравился ли вам Санкт-Петербург?

- КЦ: Я себя чувствую как в Париже зимой! Хотя я тут первый раз и пока всего один день. Мне очень нравится.

- ЭВ: Когда мы только ехали из аэропорта, то было странное ощущение, что мы где-то на краю мира, вокруг темно и снег. Потом вдруг ты попадаешь в промышленную архитектуру из стекла и бетона, где сидят фирмы со всех немыслимых мировых концернов, а потом город перед тобой раскрывается… И ты чувствуешь это огромное нечто, ощущаешь, что город живой, что здесь совершалась история, здесь все живо. Но если возвращаться к образу Парижа зимой, то здесь еще раньше темнеет и позже светает. А белые ночи в этом городе — то таинственное, что притягивает и манит, гораздо сильнее, чем любая экзотическая страна.