Знаменитой франшизе исполнилось полвека, за это время Джеймс Бонд здорово изменился. Изменился и главный враг Бонда: Он, как и Бонд, больше не похож на героя комикса. В фильме «007: Координаты “Скайфолл”» злодеем стал . Бондиана становится все более эмоциональной, страсти накаляются – испанская страстность героя Бардема против британской невозмутимости Бонда и его начальницы.
— Хавьер, я даже не спрашиваю, были ли вы поклонником агента 007 – кто им не был? Но какой именно Бонд вам больше всего по душе?
— Мне сложно ответить, и не потому, что кто-то из «бондов» хуже, кто-то лучше. Конечно, вне конкуренции просто потому, что с него начиналась бондиана. Это же от его агента Его Величества сошел весь мир с ума. Но для меня лично «самый-самый» Бонд – . Но всего лишь потому, что «Лунный гонщик» – первый фильм про агента 007, который я увидел. Мне тогда было десять лет и, конечно, я был потрясен.
— Не расстроило, что вам досталась роль не Джеймса Бонда, а его врага? Ведь, наверняка, в детстве вы воображали себя легендарным шпионом?
— Да нет. Во-первых, в своих детских мечтах я видел себя вовсе не на сцене или съемочной площадке в образе Джеймса Бонда или Зорро. Как-то мне было ближе рисование, и самые первые мои воспоминания связаны именно с белым листом бумаги и карандашом. Потом я учился в Мадридской школе искусств – так что все было очень серьезно. И, надо сказать, я до сих пор пишу, для себя – это помогает мне расслабиться.
Так что я не грезил этим образом. Но мне, конечно, хотелось стать частью этого мира – там так все лихо! Уже читая сценарий фильма «007: Координаты “Скайфолл”», я был очарован интригующим сюжетом – он очень мощный и очень сложный, в нем так много всего, чего вы не ожидаете от фильмов про Джеймса Бонда. Ну и, конечно, кто же откажется поработать с Сэмом Мендесом («Красота по-американски», «Дорога перемен») и с одними из выдающихся актеров нашего времени?
— А правда, что на съемках одной сцены с и забыли текст?
— Да. Я чего-то так растерялся, вдруг осознав: «Черт возьми, я рядом с Крейгом и великой Денч, и они смотрят, как “этот испанец играет в бондиану”». Сам не понимаю, что на меня нашло!
— Вы сказали, что собирались стать художником, почему же вы все-таки предпочли актерскую профессию? Гены взяли свое?
— Пожалуй. У меня ведь не только мама, но и бабушка с дедушкой были актерами. Все мои художества в детстве были лишь бессознательной борьбой с предопределенностью. А что толку? Учась в Школе искусств, я подрабатывал – снимался в каких-то крохотных ролях. И в какой-то момент пришел к маме: «Похоже, я все-таки актер, нравится это мне или нет…» Значит, действительно, мне было на роду написано заниматься этой профессией. Я как будто не мог «предать» своих предков, которые посвятили себя актерству в то время, когда эта профессия была презираема, – вы же знаете, актеров запрещали хоронить в освященной земле, как проституток, воров, убийц и самоубийц. И после этого говорить, что актеры только и думают о славе? Понятно, что кто-то грезит об автографах и гонорарах, но для настоящих актеров их профессия – это возможность высказаться. В своих ролях я могу, наконец, сделать то, что мне не удалось в живописи – попытаться понять природу человека: почему человек именно таков? что им движет? Исследование страхов, желаний, стремлений людей – это моя навязчивая идея.
— А взаимоотношения человека и религии? Ведь в вашей родной стране католицизм до сих пор оказывает на семейную и общественную жизнь огромное влияние...
— Не устаю повторять: «Я не верю в Бога, я верю в Аль Пачино»… Кроме шуток – мне не нравится концепция вины человека, которую постулирует католическая церковь. Для меня это тяжелое наследие прошлых веков. Одно дело – нести ответственность за свои слова и поступки. И если сделал что-то неправильно, то надо приложить все усилия, чтобы исправить ситуацию. Но изводить себя сожалениями – нет, увольте. Мне уже немало лет, и я ни разу не встретил человека, который, будучи раздираемым чувством вины, пришел к просветлению. Это тупик.
— Кстати, об Аль Пачино. В одном интервью он рассказывал, как однажды в Центральном парке к нему подошел незнакомый человек с вопросами: куда актер пропал, почему он больше не снимается? А закончил такой фразой: «Давай, Аль, я хочу видеть тебя там, на вершине!» Тогда Аль Пачино осознал, что он просто обязан использовать данный ему дар…
— Так и есть. Хотя, признаюсь, иногда ловлю себя на мысли: «Зачем я занимаюсь этим абсурдным делом? Лучше бы поехал в Африку и помогал страждущим». Но «фишка» в том, что, как ипохондрик, я же достану всех своей мнительностью в этой Африке. Зато все эти дурные качества вроде ипохондрии, самокопания – самое то для актера. Вы знаете, что 90% актеров, на самом деле, очень застенчивые люди? Свою застенчивость они скрывают за масками, которые надевают на съемочной площадке или на сцене. Так что эта профессия – еще и что-то вроде терапии…
— И вы тоже застенчивый?!
— Ужасно. Правда-правда, я, например, очень боюсь камеры, но изо всех сил скрываю свой страх. А после, когда фильм уже выходит в прокат, для меня жуткое испытание смотреть на себя на экране. И слава Богу, кстати.
— Почему? Вы совсем не тщеславны?
— Тщеславие исподволь разъедает актера, как яд. Зритель смотрит на него и думает: «Господи, ну сколько можно собой любоваться?» А я, поверьте, перед зеркалом в последний раз кривлялся лет в 17 и сейчас даже бреюсь, не глядя на себя. Желание всем нравиться, угождать – это искушение, устоять перед которым, и в самом деле, трудно – все мы хотим быть любимыми. Но надо оставаться верным самому себе и профессии…
— Когда вы пришли к маме, то сказали, что вы все-таки актер, нравится это ей или нет… Почему такая обреченность?
— А вы знаете, какой уровень безработицы в нашей профессии? А кастинг? Вы только представьте себе, что мы испытываем, когда на прослушивании нас отвергают. Это так больно! И, тем не менее, каждый раз, зная, что вновь можешь услышать страшные слова «Вы нам не подходите, спасибо», все равно собираешься и идешь: «А вдруг?!» Хорошо, допустим, вы удачливый актер – вы востребованы режиссерами и продюсерами, вы любимы зрителями. Но кто знает, когда ты им приешься. Чтобы этого не случилось, ты все время должен быть непредсказуемым: «Оп, вы от меня этого не ждали? А я могу быть и таким!» Для этого я, например, постоянно возвращаюсь в свою театральную школу в Мадриде, чтобы «убить» в себе все штампы, наработанные во время съемок. Ну и, наконец, важно не утратить связь с людьми. Поэтому я не чураюсь ездить в метро, там я наблюдаю за жизнью…
— Джулия Робертс с восхищением отзывалась о вас: мол, такой демократичный парень – на съемках фильма «Ешь, молись, люби» вы готовы были накормить всю киногруппу...
— Ну да, я люблю общаться с людьми, делать им приятное. А что может быть лучше после напряженного рабочего дня, чем расслабиться с людьми, которые находятся рядом с вами? Согласитесь, вкусная еда и хорошее вино – это то, что надо.
Благодарим за помощь при подготовке материала кинокомпанию WDSSPR.
