4 марта на сцене Малого драматического театра – Театра Европы пройдет моноспектакль Максима Аверина «Искренне, без купюр» – искусно сложенная мозаика из концертных номеров, сцен из спектаклей, поэзии, прозы, песен. Сам актер называет его «спектаклем-откровением».
Максим, почему «откровение»?
Потому что на сцене я буду один. А что такое сцена? Это рентген. Зритель чувствует малейшую фальшь. И то, что зритель увидит 4 марта, – это мой, очень личный, рассказ о том, чем артист живет, что его волнует как мужчину, как гражданина, как человека. Как-то вы меня спрашивали, не хотел бы я попробовать написать пьесу? Так вот она, эта пьеса, которую я же и поставил. Это та пьеса, которую я каждый день переписываю, в буквальном смысле, – ведь стихи, которые легли в основу спектакля, я переписываю от руки… Откровение ли это? Да, откровение. Если не чувствуешь Вертинского, Пастернака, Маяковского, Давида Самойлова, Роберта Рождественского, значит, это не твое, и тогда ты, может быть, никогда не сможешь поэзию донести до зрителей, захватить их внимание…
Но, Максим, что объединяет Рождественского с Вертинским?
А я подумал: вот стоит старый дом (Максим выглядывает в окно, и напротив нас темной, лишь слегка подсвеченной громадой высится дом). Когда-то в нем слушали пластинки Вертинского, потом пришла революция, и в квартирах этого дома зазвучали стихи Маяковского. Помните его «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру»: «Я пролетарий. Объясняться лишне…»? Помните его строчки про ванну: «Придешь усталый, вешаться хочется. Ни щи не радуют, ни чая клокотанье. А чайкой поплещешься – и мертвый расхохочется от этого плещущего щекотания»? Потрясающе же, да? Потом пришла война, и зазвучали другие песни, – я обязательно спою «Темную ночь» Бернеса… И, наконец, Роберт Рождественский. Не могу сказать, что я был не знаком с его поэзией, но для меня совершеннейшим откровением стали его стихи: «Все начинается с любви…» Вы только вслушайтесь: «Все начинается с любви: мечта и страх, вино и порох. Трагедия, тоска и подвиг – все начинается с любви...» Ах, как жаль, что из нашей жизни ушла поэзия!.. Мы стали заложниками суеты, живем лишь новостной строкой. А вы знаете, я бежал от этой суеты в Петербург…
В каком смысле?
1 февраля начались съемки здесь, в Питере, и вы даже представить себе не можете, как я ждал этого дня! Я вдруг понял, что не могу больше находиться в Москве, я устал от нее…
При том, что вы коренной москвич?
Да. Но мне стало душно в Москве. Наверное, проблема в возрасте – хочется что-то изменить, хочется каких-то новых свершений. И, прежде всего, надо прийти к себе новому, понять: а что ты хочешь изменить и как? Мне нужно место, куда бы я мог приехать и познать одиночество…
Максим Аверин в спектакле «Портрет» по повести Н. В. Гоголя. Сцены из «Портрета» вошли в моноспектакль «Искренне, без купюр».
Не лучше ли тогда уехать в забытую Богом деревушку? И там организовать себе своего рода Болдино?
Нет, Петербург – особое место, здесь одиночество такое красивое… И потом, я городской человек, мне нужен комфорт. Могу, конечно, помечтать, будучи у кого-нибудь в гостях на пленэре: «Ах, как это прекрасно – иметь свое хозяйство, сажать кустики, ухаживать за огородом…». Но все это лирика, которая ко мне не имеет никакого отношения. Городская суета мне ближе, она меня заряжает. Когда-нибудь, на склоне лет, я буду счастлив оказаться где-нибудь возле моря и наслаждаться шумом волн. И чтобы вокруг за километры никого не было. Только собака, бегущая по пляжу. Помните, в фильме «Мужчина и женщина» герои Трентиньяна и Анук Эме бегут навстречу друг другу по берегу моря? И вдруг кадр: море и собака. Она бежит, такая одинокая и при этом такая счастливая! Вот это состояние мне очень близко… Ну а пока я и в городе могу наслаждаться одиночеством. Как-то летом, после съемок, я вышел на Невский проспект и…
На Невском?! Одиночество?
А только что прошел сильный дождь, и было мало народу. К тому же был поздний вечер, почти ночь. И я получил огромное удовольствие, наблюдая за людьми, как они, пьяненькие, гуляют, радуются жизни, целуются, шлепают по лужам босиком.
…Понимаете, я не могу забраться в какую-нибудь глушь – не могу не работать. Мне необходимо выходить на публику. Причем, перед выходом «схожу с ума от нервов», особенно когда я один на сцене. Но стоит сделать один шаг, отделяющий меня от сцены, и вдруг что-то происходит – меня захлестывает какая-то энергия. Кто знает, может быть, если бы не сцена, я мог бы скурвиться, спиться, превратиться в старика. А у меня горят глаза, мне хочется открывать в себе что-то новое. И ведь театр, кино для меня – это возможность напомнить зрителям о чем-то очень важном. И в спектакле «Без купюр» я говорю о том, что, придя домой, остановитесь, посмотрите в глаза близким, самым необходимым вам людям и скажите им самые главные слова. Вовсе не надо делать больших революций, не надо менять мир – он вряд ли изменится благодаря нам. Надо просто проявлять заботу друг о друге…
