22 октября в Исаакиевском соборе состоится концерт «Покровские песнопения», в котором примет участие баритон Мариинского театра Алексей Марков, нередко выступающий на сцене ведущих оперных театров мира (в том числе и «Метрополитен-оперы»). «Ваш Досуг» побеседовал с артистом о предстоящем концерте и о специфике оперного искусства.
— Алексей, произведения каких композиторов можно будет услышать на концерте 22 октября?
— Это будут сольные произведения для баритона и хора. Например, композиции П. Чеснокова, А. Струмского, А. Косолапова, Д. Христова.
— Насколько я знаю, вы начинали свой творческий путь именно с духовной музыки — пели в церковном хоре. В связи с этим интересно, с течением времени, изменилось ли ваше представление об этом музыкальном жанре?
— Нет, оно никак не изменилось. Духовная музыка — это совершенно особенный пласт в музыкальном искусстве. Действительно, я начинал петь в хоре Выборгского Ильинского храма. И я до сих пор туда приезжаю, и принимаю участие в службах точно так же, как это было пятнадцать лет назад. Для меня участие в церковном хоре стало первым соприкосновением с академическим вокалом.
— Как часто вы исполняете духовную музыку, и есть ли в ней особая специфика для исполнителя?
— Я, к сожалению, редко ее исполняю в силу своей занятости на оперных подмостках. Максимум раз в полгода или раз в год приезжаю на какую-нибудь службу и принимаю в ней участие. Специфика... Я бы так не сказал. Стараюсь исполнять духовную музыку так же, как я исполняю какие-нибудь прекрасные оперные произведения. Нужно просто, что называется, спеть с душой.
— Как известно, вы в силу своей занятости в разных театрах полгода проводите за границей и полгода — в России. Насколько за рубежом популярно исполнение духовной музыки и участвуете ли вы там в подобных концертах?
— Когда я работал в «Петербург-концерте» (это бывший «Ленконцерт»), мы с ансамблем ездили на гастроли в Германию, Англию. Выступали в церквях... Но когда я стал солистом Мариинского театра, не было ни одного случая, чтобы я исполнял подобную музыку где-то за границей. Не было такой возможности. Но, насколько я знаю, наши хоры выступают за рубежом довольно часто. Интерес к русской музыке, и в частности к русской духовной музыке, есть. Во многих театрах много ставят русскую оперу.
— У вас большой классический репертуар. Насколько я знаю, вы приняли участие лишь в одной современной опере — в постановке Мариинского театра «Братья Карамазовы» (за исполнение партии Ивана Карамазова Алексей Марков получил «Золотую маску». — «ВД»). Какое место сейчас занимает этот спектакль в вашем творчестве и каково ваше отношение к современной оперной музыке?
— «Братья Карамазовы» стали для меня одним из немногих опытов соприкосновения с современным материалом. До этого я пел только классику — Чайковского, Доницетти, Пуччини и т. д. Возможно, если бы мне предложили какие-нибудь интересные современные сочинения, я бы их исполнил. Но сейчас я в основном занят в классическом репертуаре и, на самом деле, не стремлюсь расширять мое знакомство с современной музыкой. Все-таки я больше люблю классику.
— Другими словами, у вас нет желания исполнить что-то совершенно новое?
— Пока нет, поскольку я еще не «напелся». Есть огромный материал в классической опере, который мне предстоит спеть в будущем.
— Вы пели в совершенно разных постановках оперы Модеста Мусоргского «Борис Годунов» (одна — в Мариинском театре в постановке Грэма Вика, другая — в «Метрополитен-опере» в постановке Стефена Уодсворта по разработанному сценографическому концепту режиссера Питера Штайна и художника Фердинанда Вегербауэра). Были ли существенные различия в исполнении вашей партии в этих совершенно разных спектаклях?
— Партия Андрея Щелкалова не такая масштабная, как другие мои роли. У этого героя всего два небольших, но важных выхода. Первый раз он появляется в начале оперы и выступает перед народом, сообщая, что Борис Годунов не соглашается стать царем и надо молиться за Русь. И второй выход — уже ближе к концу оперы, когда Щелкалов перед боярами читает царский указ. Для меня не было принципиальной разницы между исполнением моей партии в этих спектаклях. Конечно, когда я пел в постановке Грэма Вика и был в пиджаке, галстуке и в рубашке, я ощущал себя таким осовремененным Щелкаловым, в отличие от, условно говоря, классической постановки «Метрополитен-оперы», где все были в исторических костюмах. Режиссерская концепция ни в коем случае не отражается на вокальной стороне дела. Это может проявиться только в актерской игре: другие жесты, другая мизансцена. А музыкальный материал всегда остается тем же. Разница только в том, как вести себя на сцене. Если ты в современном костюме, вышагивать, как в классической постановке, ты не будешь.
