31 октября Экспериментальная сцена под руководством Анатолия Праудина приглашает на премьеру. Спектакль «Дядя Ваня». Работа актера над ролью» по сюжету не что иное, как предыстория известной пьесы А. П. Чехова, разыгранная в актёрских этюдах. VashDosug.ru поговорил с режиссером Анатолием Праудиным и выяснил, что же увидят зрители на премьере.

Автор: Александр Фридман

— Вы впервые выносите на широкую аудиторию столь необычный спектакль. Требуются ли какие-то пояснения для зрителей?

— Я бы хотел подчеркнуть, что это учебная работа, иначе зрители не поймут, почему, условно говоря, Елене 40 лет, Соне — 45, Серебрякову — 30… Актеру необходим постоянный тренинг, этюдная тренировка. Нужно все время возвращаться к истокам. И вот мы продолжаем заниматься изучением наследия Станиславского, на этот раз это работа актера над ролью. Мы пытаемся в форме спектакля воспроизвести технологию создания роли. И впервые покажем это не только коллегам.

— И актеры будут воспроизводить технологию создания роли на примере пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня»?

— Это будет не сама пьеса Чехова, а «роман жизни» — спектакль из этюдов, которые формируют события, происходящие в пьесе. Должна получиться не фиксированная история; наша задача — публичная импровизация, попробуем на этот раз сделать ее в чистом виде. У нас были попытки импровизационных спектаклей, но на последнем этапе нервы не выдерживали и все-таки мы это как-то форматировали. Это еще одна попытка добиться импровизационного самочувствия и прикоснуться к живому театру.

— А что для вас сам дядя Ваня? Есть мнение, что Войницкий — рефлексирующий, депрессивный тип, который сам искалечил себе жизнь и винит в этом окружающих, а вот Серебряков — стоик и труженик.

— Может быть, не так радикально, но тема эта в пьесе звучит очень четко — люди активно разрушаются.

— А «надо дело делать», даже если и таланта нет?

— Да нет, делай, не делай… Астров тоже ведь «дело делает», людей пытается лечить (правда, дохнут все под хлороформом), однако, все равно опускается, опошляется, спивается. Серебряков, в отличие от других, выглядит как-то чище. Если бы не ночная сцена с Еленой, действительно можно было бы предположить, что это крепкий, сильный человек, который несмотря ни на что, продолжает жить полной жизнью. Но Чехов заглядывает в тайные места, где люди, к сожалению, не выдерживают экзамена на прочность. А что для меня дядя Ваня? Так в пьесе же: дядя Ваня, тетя Лена, дядя Миша, тетя Соня… По-моему, в названии содержание должно ощущаться, мы просто привыкли, что «Дядя Ваня» — что-то еще. А вот такая пьеса — «Дядя Петя. Тетя Лена»… Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Чем привлечь зрителя? Что будет, в конечном итоге, интересно в этом спектакле непрофессионалу — содержание этюдов ведь, наверное, не технология же создания роли?

— Зрителя ничем привлечь невозможно, к сожалению. Кроме разочарования я зрителю ничего не обещаю, но разочарование гарантирую. Поэтому если кто-то хочет огорчиться, то добро пожаловать! Зрители увидят этюды: на сцены из пьесы, на пред-жизнь, на биографию взаимоотношений, на исходные узлы предлагаемых обстоятельств. Естественно, мы рассчитываем, что это будет абсолютно понятно. Дяди Пети и тети Лены, конечно, должны узнавать что-то в тете Лене и дяде Ване на сцене. Вот дяди и тети приходят смотреть на жизнь дядей и тетей.

— Интересно, а в них что-нибудь изменилось с чеховских времен?

— К сожалению, главное не изменилось: процесс опошления и духовного обнищания сопровождает жизнь человека во все времена. И что с этим делать — никто не знает.

— А каковы возрастные рекомендации для этого спектакля?

— Кому интересно смотреть, как 50-летние люди мучаются оттого, что жизнь как-то не шибко складывается? Вот для них. Я бы на своих спектаклях всегда ставил 50+.