Ирина Колесникова, прима Санкт-Петербургского Театра Балета Константина Тачкина (SPbT), этой зимой триумфально завершила очередной «именной» сезон в Париже, обеспечив аншлаги на таких знаменитых площадках, как Дворец Конгрессов и Театр Елисейских Полей, и собрав восторженные отзывы критики.
«Баядерка». Никия
— Я вас поздравляю с парижским триумфом! Состоявшийся прием у российского посла – это первый знак внимания российских властей?
— Это было неожиданно и приятно, именно как официальное признание. Конечно, представители нашего дипломатического корпуса в Париже многое видели, много звезд балета, и вдвойне приятно, что понимающие балет люди оказали такой прием.
— Посол поставил ваше имя в один ряд с Улановой, Павловой, Плисецкой. Вы себя ощущаете частью русской балетной традиции?
— Хочется, конечно, ощущать, потому что все-таки я выпускница Академии русского балета. И, куда бы я ни приезжала, всегда помню, какую школу представляю.
— Тогда почему после Вагановского училища вы не пошли на какую-нибудь академическую сцену, при ваших-то технических данных?
— Что вы, выпускаясь, я еле-еле 24 фуэте вертела… Нынешний мой технический уровень возник благодаря тому, что мне дали возможность часто выходить на сцену. За счет этого я окрепла, пропал страх сцены, я стала пробовать себя. А почему не пошла в академические театры? Да не взяли! А в SPbT мне были созданы все условия.
— Есть принципиальная разница между работой в частной труппе и в академическом театре?
— Конечно, есть: у нас нет такого репертуара. Любой балерине хочется танцевать как можно больше разных ролей и как можно чаще.
— А какие роли вы хотели бы исполнить, какой роли вам не хватает?
— Я бы все хотела! Мне всего не хватает, особенно в последние четыре года, в связи с кризисом, из-за которого мы не могли себе позволить никаких новых постановок. Все бы перетанцевала, даже, может быть, то, что не совсем «мое». Мне, например, очень хотелось «Шопениану» станцевать, но мой педагог Любовь Кунакова отговорила, потому что, мол, «не твое». А я все равно хотела бы попробовать. Зато сейчас у меня появилась замечательная возможность – меня пригласил Борис Яковлевич Эйфман. Я уже начала репетировать «Красную Жизель».
— У Эйфмана ведь совершенно другая хореография?
— Да, я даже совсем другие мышцы почувствовала, о которых и не подозревала. Очень много сложных дуэтов с поддержками, с верховыми поддержками… А я по натуре трусиха в том, что касается поддержек… Для меня это двойной адреналин. Но, конечно, все это отрабатывается, проблем не должно быть.
«Лебединое озеро». Одиллия. Принц Зигфрид – Дмитрий Акулинин
— А, помимо техники, есть в этой работе что-то новое для вас?
— Конечно, мне интересно, что это не вымышленная героиня, а судьба живого человека, великой русской балерины Ольги Спесивцевой. Не знаю, что могло бы быть сейчас для меня лучше.
— Ваша способность «вживаться» в образ и исполнять партию еще и драматически, наверно, помогает в театре Эйфмана? Ведь это как раз драматический балет...
— Не знаю, до эмоциональной стороны я еще даже не дошла, пока надо, чтобы тело привыкло, запомнило все. Думаю, это можно очень интересно сделать. Вот, кстати, в театре Бориса Яковлевича есть для меня совсем неожиданное качество: на репетициях артисты танцуют, как на спектакле, эмоционально полностью выкладываясь. Мне это непривычно, потому что на репетициях я совсем не использую эмоции и работаю только над телом, над позами, а уже когда выхожу на сцену, тогда включаются чувства. Здесь, видимо, надо будет опробовать новый
метод.
— А что-то еще в театре Эйфмана вам хотелось бы исполнить?
— Анну Каренину, может быть… Пока нет разговоров о дальнейших совместных планах, трудно предсказать, как наше сотрудничество будет развиваться. Ему, для начала, должно прийтись по вкусу то, что я делаю. И его хореография должна «лечь» на мое тело. Да и мне должно понравиться то, что получилось. Я самоедка по натуре. У меня каждый выход на сцену должен быть лучше предыдущего.
— А что для вас все-таки важнее при подготовке роли: эмоциональный рисунок или все-таки техническая сторона?
— Техника не настолько важна, когда ею владеешь. В этом случае, она идет в дополнение. В спектакле – я не только про себя говорю, но вообще о балете – важнее человеческая история, судьба.
— Нина Аловерт, известный балетный фотограф и критик, пишет о вас книгу. Как возникла эта идея?
— Работа над книгой идет уже давно, потому что я сопротивляюсь: там слишком много каких-то откровенных вещей, которые я не готова обнародовать. Поэтому ее выход всячески оттягиваю, не готова я к этому морально. Но сама идея книги мне нравится, она будет о том, как все начиналось. Ведь я никогда не была в первых рядах в школе, никуда не попала, и лишь потом, в частном театре, раскрылась, почувствовала какую-то силу в себе и добилась успеха.
«Лебединое озеро». Одетта. Принц Зигфрид – Дмитрий Акулинин
— То есть это история трудолюбия?
— Так тоже бывает. Может, кому-то это будет полезно прочитать: если ты выпускаешься и не попадаешь ни в одну государственную труппу, то жизнь не заканчивается, как в свое время думала я.
— Вас не смущает название книги – «Ирина Колесникова – уже легенда»?
— Нет, ведь это прямая цитата из статьи британского критика Ричарда Эдмонса, которую он написал еще в 2003 году. Я рада, что книга написана Ниной Аловерт. Очень ей благодарна, потому что в свое время она была единственной из русскоязычных критиков, кто меня поддерживал и отметил какие-то мои успехи. Много лет, с самого начала моей карьеры, она смотрит мои выступления.
— Для вашего театра заграничные гастроли – коммерческая необходимость. Есть ли у вас желание чаще выступать на российской сцене?
— Да, в основном только летом. Но в этом году мы в июле уедем в Южную Африку на гастроли, значит, для работы в Петербурге останется только май–июнь и август–сентябрь. Остальное время мы вынуждены гастролировать. И не по России, потому что это несравненно сложнее организовать. Нас знают, к нам приезжают артисты из Перми, Уфы, Красноярска, но хочется, чтобы и зритель знал, и в Петербурге в том числе.
— Не секрет, что примы Мариинского в своем театре выходят на сцену 5–6 раз в году, остальное время работают по всему миру. Может быть, это и ваша будущая судьба?
— Дело в том, что я как раз и танцую по всему миру, причем в тех же театрах, где выступает тот же Мариинский. Что же касается спектаклей, например, в Парижской опере, то они приглашают только звезд из государственных театров, хотя, уверена, исключения возможны.
— Тем более что за рубежом вы уже вышли на достаточно высокий уровень...
— Посмотрим. Для меня это все очень неожиданно. Когда ты этого не ждешь, такой успех очень приятен. Париж меня так тепло принимал, там просто кожей чувствуешь, как тебя ждут, выходя на сцену. Это трогает. И, конечно, хочется, чтобы и в России тебя так же знали.
— В ваших ближайших планах есть выход в Дефиле высокой моды в Париже? Молодой французский кутюрье, вдохновившись вашим танцем, создает коллекцию «Колесникова», и документальный фильм вроде бы готовится…
— В Париже я получила много интересных предложений. Откликнулась на многие. Видимо, резонанс был действительно большим. Что касается фильма, я сейчас жду сценарий, который должна утвердить. Они хотят в фильме рассказать не только о моей профес-
сиональной карьере, но и об обычной жизни. С дефиле все, в принципе, понятно.
— А как вы совмещаете семейную жизнь с рабочей, тем более что ваш муж – еще и ваш директор?
— Да, на семью тоже нужны силы, как и на дом. Все получается бегом, я все время в движении. Но, наверно, это и есть счастье?
Мнение
«Безмерная изящность рук, утонченный изгиб запястья, тело, в движениях которого техника сочетается с бесконечной плавностью: Ирина Колесникова – дива танца, с которой мало кто из звезд может сравниться.»
Николь Дюо – Le Journal du Dimanche – 16 февраля 2011 г. – Париж, Франция.
